Святая Гита. Комментарий Свами Чинмаянанды

21. Воистину, в Тебя вступают эти сонмы Богов; иные, в страхе сложив ладони, восхваляют Тебя; возглашая «Да будет благо», толпы великих Мудрецов и Совершенных воспевают Тебя возвышенными гимнами.

Долгое время Арджуна описывал неподвижный Вселенский Образ, одновременно дивный и ужасный. Здесь мы видим, как он переходит к описанию движений и действий, которые наблюдает в этом Вселенском Образе Господа. «Эти сонмы Божеств» входят в Универсальную Форму и растворяются в ней.

Шанкара, комментируя слова «СОНМЫ БОЖЕСТВ», толкует их как последователей Дурьодханы. Хотя такое толкование не противоречит последующему тексту, всё же оно не является прямым смыслом используемых слов.

Если одни, безвозвратно привлечённые Образом Господа, исчезают в Нём, то другие, наблюдающие этот процесс, неизбежно приходят в смятение от страха.

Когда человеку угрожает неминуемая беда и он не знает от неё защиты или спасения, то в отчаянии всегда обращается к молитве. Эта психологическая истина прекрасно показана здесь, где объясняется, как «ИНЫЕ, В СТРАХЕ СЛОЖИВ ЛАДОНИ, ВОСХВАЛЯЮТ ТЕБЯ».

И это ещё не всё. Толпы великих Мудрецов и достигших Совершенства, которых вовсе не смущает Видение Целого благодаря их сверхчеловеческому спокойствию и внутреннему миру, порождённым их собственным познанием, лишь воспевают славные гимны могучему явлению всего многообразного мира.

Они делают это, желая «ДА БУДЕТ БЛАГО» всем и всегда. Они постигают своим познанием, что лик космоса принимает столь грозный вид лишь тогда, когда начинается всеобщее переустройство.

Знающие также понимают, что в таком процессе «созидания через разрушение» ничто не теряется. Поэтому они приветствуют этот процесс и желают миру наступления светлой золотой эпохи, которая неизбежно следует за таким всеобщим потрясением.

В этом стихе весь мир явлений прекрасно разделён на три категории: Недоразвитые, Обычные и Превосходящие норму.

Недоразвитые бессознательно угасают. Они — жертвы процесса смерти, и настолько невежественны, что даже не осознают самого процесса и не противятся ему.

Обычные приходят в ужас, когда, наблюдая, с пониманием осознают процесс упадка и смерти. Они трепещут за свою собственную судьбу и, не способные постичь, что смертью ничто не утрачивается, содрогаются в своём неведении перед неизбежным уделом всех живых имён и форм.

Существует и ещё одна группа — люди Превосходящие норму, которые достаточно постигли Целое и Его законы и которых ничуть не тревожит то, что происходит во Вселенной, даже если это однажды коснётся и их.

Когда лопаются пузыри, нет причин скорбеть о них тем, кто знает, что они такое и как рождаются.

Подобно этому, когда эти Совершенные видят потрясения, предваряющие перерождение умирающей культуры, они узнают в них могучую Силу Истины и желают лишь блага и мира миру, заново созданному рукой Господа.

С какой бы точки зрения мы ни рассматривали это произведение, нельзя не осознать, каким великим знатоком человеческой души был сам Вьяса и как прекрасно использовано знание о законах мышления, чтобы ускорить развитие человека на пути к его конечной цели.

КАК ЖЕ ОТРЕАГИРОВАЛИ НЕБЕСНЫЕ БОГИ НА ЭТО ЗРЕЛИЩЕ ВСЕЛЕНСКОГО ОБРАЗА В ДЕЙСТВИИ?


22. Рудры, адитьи, васу, садьи, вишведевы, оба ашвина, маруты, ушмапы и сонмы гандхарвов, якшов, асуров и совершенных — все в изумлении взирают на Тебя.

Продолжая описание, Арджуна говорит, что среди множества существ, взирающих на Таинственный Образ, присутствуют и Божества — Владыки явлений, почитаемые поколениями ведической эпохи. Даже они, узрев Вселенский Образ, застыли в изумлении и потрясении.

Значение использованных здесь терминов уже разъяснялось в беседах о предыдущих главах. Духи Разрушения (Рудры), Солнце (Адитьи), Владыки природных сил (Васу), Духи Небес (Садьи), Младшие Божества (Вишведевы), Братья-Близнецы (Ашвины), Владыки Ветров (Маруты), Питающиеся теплом (Ушмапы), сонмы Небесных Музыкантов (Гандхарвы), Якши, Асуры и Совершенные — вот толпа, что взирает на грозный Образ Господа, «ВСЕ В ИЗУМЛЕНИИ».

Этот стих может быть не совсем понятен нам, сегодня чуждым представлениям, которые стоят за этими терминами.

Но Арджуна был учеником Вед и чадом своей эпохи; он, естественно, был хорошо знаком с этими ведическими понятиями, поэтому его речь не могла быть иной.

Нам следует уловить и понять общее впечатление, произведённое на воина Пандава Видением Целого, и различные отклики, которые оно вызвало в умах разного склада.

Каждый, согласно своей внутренней способности, постигал и воспринимал Видение всей Вселенной, собранное в этом определённом бесформенном образе.

ВСЁ ТОЧНЕЕ И УВЕРЕННЕЕ АРДЖУНА ПЕРЕДАЁТ СВОЁ ПЕРЕЖИВАНИЕ, ЧТОБЫ ЧЁТКО ЗАПЕЧАТЛЕТЬ ЕГО В СОЗНАНИИ СВОЕГО СЛУШАТЕЛЯ.


23. Узрев Твой неизмеримый Образ со множеством уст и очей, о Могерукий, со множеством рук, бёдер и стоп, со множеством чрев и страшный множеством клыков, миры в ужасе, и я тоже.

24. Увидев Тебя, Чей Образ касается неба, пылающий множеством цветов, с разинутыми устами, с огромными огненными очами, — я в ужасе в сердце, и не нахожу ни мужества, ни покоя, о Вишну!

Необычное видение, «дивное и ужасное», пережитое Арджуной, не было формой, ограниченной телом Господа Кришны. Это было проявление обширное и многообразное, достигающее границ Всепроникающего. И всё же князь Пандава воспринял его своим внутренним зрением как имеющий определённую форму.

Так же как в интеллектуальном понимании всех бесформенных качеств (таких как свобода, любовь, народность и т.д.) человек придаёт каждому из них предметность, форму, чётко очерченную для собственного разума, хотя и не для органов чувств, так и Арджуна ощущает, что переживание Вселенского Образа, хотя и Всепроникающее, имеет для него определённые очертания.

Но когда он пытается описать этот так ясно воспринятый Образ, его собственные выражения противоречат его чувствам и разрушают замысел.

Арджуна видит, что весь мир ужасается Великого Образа, представляющего собой «МНОЖЕСТВО УСТ И ОЧЕЙ, МНОЖЕСТВО РУК И БЁДЕР, СО МНОЖЕСТВОМ ЧРЕВ, И СТРАШНЫЙ МНОЖЕСТВОМ КЛЫКОВ».
Он добавляет:«И Я ТОЖЕ».

Психологически, когда человек находится в толпе взволнованных людей или в обществе добрых, пребывающих в покое, он невольно перенимает душевные качества того окружения, в котором находится. «МИРЫ В УЖАСЕ», и, признаётся Арджуна, «И Я ТОЖЕ».

В то же время князь Пандава чувствует, что испытывать страх недостойно и малодушно для его царственного сердца. Поэтому, оправдывая свой собственный страх, он описывает Ужасный Образ как по сути бесформенный и поглощающий в себя всё.

Вселенский Образ касается самого неба. Он пылает множеством цветов. Его огненные очи полыхают. Его разинутые уста поглощают всё. В целом, это зрелище способно лишить мужества даже богов.

Видя это Видение, Арджуна признаётся: «МОЁ СЕРДЦЕ ТРЕПЕЩЕТ, И Я ТЕРЯЮ СВОЁ МУЖЕСТВО И СВОЙ ПОКОЙ».

Знаменательно, что именно в этом состоянии парализующего страха великий герой обращается к космическому видению: «О, Вишну».

Как я говорил вначале, образ, так отчётливо определённый в интуитивном понимании Арджуны, есть на самом деле Бесконечное, описанное в терминах Его собственных бесконечных проявлений как имён и форм во Вселенной.

Нам, изучающим «Гиту», никогда не следует забывать эти тонкие подводные течения мысли, которые Вьяса так сокровенно сохранил для пользы всех прилежных и искренних искателей Истины.

РАЗВИВАЯ СВОИ ОБЪЯСНЕНИЯ ТОГО, ПОЧЕМУ ДАЖЕ ГЕРОИЧЕСКИЕ СЕРДЦА ДОЛЖНЫ ТРЕПЕТАТЬ ОТ СТРАХА, КНЯЗЬ ПАНДАВА ПРОДОЛЖАЕТ:


25. Увидев Твои уста, страшные клыками, (пылающие) подобно огням КОНЦА МИРА, я не узнаю сторон света и не обретаю покоя; будь милостив, о Владыка Богов, о Обитель Вселенной.

«ВИДЯ ВСЕЛЕНСКИЕ УСТА, УЖАСНЫЕ КЛЫКАМИ, ГРОЗНЫЕ, КАК ОГНИ ВСЕМИРНОГО РАЗРУШЕНИЯ», — ПРИЗНАЁТСЯ АРДЖУНА, — «Я ПОТЕРЯЛ ЧУВСТВО ОРИЕНТАЦИИ И НЕ ЧУВСТВУЮ ПОКОЯ».

Такова картина Времени — Времени, что уравнивает всё, поглотителя всех форм. Когда разум сталкивается с таким обширным полем, да ещё внезапно, сама его величина подавляет все способности к различению и на мгновение парализует человека.

Это хаотическое состояние смятения выражено здесь словами: «Я НЕ УЗНАЮ СТОРОН СВЕТА». И это ещё не всё. «Я НЕ ОБРЕТАЮ ПОКОЯ» — тоже.

В таком состоянии крайнего изумления поражённый смертный приходит к осознанию, что его физическая мощь, умственные способности и интеллектуальные ухищрения — все они, как по отдельности, так и вместе, — в самом деле, ничтожные средства.

Малое эго опускает завесу тщеславия и доспехи ложной силы и предстаёт нагим, смиренно предавая себя влиянию Космической Силы.

Молитва — единственное прибежище для человека, который полностью осознал пустоту своих собственных суетных притязаний перед лицом Могущественного Целого и Высшего Божественного.

Завершая стих смиренной молитвой, «БУДЬ МИЛОСТИВ, О ВЛАДЫКА, ТЫ — ПРИСТАНИЩЕ ВСЕЛЕННОЙ», Вьяса верно указал, что истинная молитва никогда не может вознестись из сердца, распухшего от гордыни и лелеющего преувеличенное чувство собственной важности.

Только когда человек понимает свою собственную индивидуальную ничтожность в контексте всей Вселенной, тогда истинная молитва может подняться от него почти непроизвольно.

ЭТА ОСОБАЯ ЧАСТЬ (начиная с XI-21) ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ СЛУЖИТ ДЛЯ УВЕРЕННОСТИ АРДЖУНЫ В УСПЕХЕ, КОТОРЫЙ ЕЩЁ ЖДЁТ В БУДУЩЕМ ЕГО САМОГО И ЕГО ВОЙСКО.

ПОЭТОМУ, ГОСПОДЬ НЕПОСРЕДСТВЕННО ПОКАЗЫВАЕТ, КАК СИЛЫ ВХОДЯТ В НЕМИНУЕМЫЕ "УСТА ВРЕМЕНИ" И ИСЧЕЗАЮТ:

26. Все сыны Дхритараштры, с толпами земных царей, Бхишма, Дрона и сын возничего, Карна, вместе с нашими воинскими вождями,

27. низвергаются в Твои уста, ужасные клыками и страшные для взора. Иные застревают в промежутках между зубов, с головами, размозжёнными в месиво.

Философия, постигающая всю полноту [бытия] без страха и пристрастия и верная своей задаче отыскивания Истины, не может позволить себе игнорировать разрушительное начало в природе.

Никакое творение невозможно без того, чтобы ему не предшествовал процесс разрушения прежнего состояния, которое служит основой для нового.

На лике Вселенной, где бы ни существовало «бытие», оно есть не что иное, как чреда постоянных изменений, и это изменение можно толковать либо как непрестанное творение — с точки зрения созданного, либо как процесс непрерывного разрушения — с точки зрения материала, который преобразился.

Таким образом, мы видим, что в индуизме отважные Учители арийского рода, восхваляя красоту Реальности, дерзали взирать на Неё не только как на Всеведающего Творца или Всемогущего Хранителя, но и как на Всесильного Поглотителя всех имён и форм.

Это может показаться ужасным тем вероучениям, что ещё не поднялись до созерцания и осмысления Жизни во всей её полноте.

Слова Арджуны знаменательны. Он не видит, как сама Вселенская Форма пожирает имена и формы. Напротив, он наблюдает, как все имена и формы
«СТРЕМИТЕЛЬНО ВХОДЯТ В ТВОИ УСТА».

Когда мы смотрим на океан, мы не видим, чтобы океан поднимался, дабы поглотить волны, но волны, что взметнулись из океана, после мгновенной игры на поверхности, устремляются обратно, чтобы исчезнуть в его же глубинах.

Множественность, возникшая из Единого, после своей игры на поверхности Истины, по необходимости должна устремиться обратно, в великой поспешности, в ту самую Полноту, из которой она возникла.

Арджуна зрит, как «ВСЕ СЫНЫ ДХРИТАРАШТРЫ, ТОЛПЫ ЦАРЕЙ, БХИШМА, ДРОНА, КАРНА, СЫН ВОЗНИЧЕГО, ВМЕСТЕ С НАШИМИ ВОИНСКИМИ ВОЖДЯМИ» стремительно входят в разверстую утробу Начала Разрушения в природе.

Это не только пугает Арджуну и лишает его душевных сил, но и даёт ему уверенность смотреть вперёд — несмотря на то, что в численности, снабжении и искусстве воинов его собственное войско было много слабее могучих сил Куру.

Видение, которое он узрел, было, по сути, взглядом в будущее. В Вишварупе, когда Господь являет Себя как весь мир явлений, возникает понятие о единстве, в котором не только пространство сжимается, но и само Время становится предметом созерцания.

Неудивительно поэтому, что Арджуна увидел на той картине, КАК ПРОШЕДШЕЕ СЛИВАЕТСЯ С НАСТОЯЩИМ И УСТРЕМЛЯЕТСЯ ВПЕРЁД, ЧТОБЫ СМЕШАТЬСЯ СО ВСЕМ ГРЯДУЩИМ.

Когда у меня перед глазами вся книга Гиты, я могу прочитать либо две предыдущие страницы, либо перескочить через них и прочитать третью страницу вперёд, либо, по своей воле и желанию, продолжить чтение этой же самой страницы.

Подобно этому, когда вся Вселенная разом предстала перед взором Арджуны, он смог увидеть в одном взгляде «ВСЁ ЗДЕСЬ И ТАМ, И ПОВСЮДУ» — равно как и ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ.

Современные учёные также пришли к осознанию и признанию того, что Время и Пространство суть одно, и они выражаются одно через другое.

Искатели Истины, будучи людьми правдивыми, не испытывали страха, когда их изыскания открывали им грозный лик Истины.

Мир — это сочетание прекрасного и безобразного, добра и зла, мягкого и твёрдого, сладкого и горького. Сам Господь стал всем этим, и потому ни почитание Его, ни постижение Реальности не могут быть полными, если мы, следуя своим предпочтениям, признаём лишь прекрасные, добрые, мягкие и сладкие Его стороны.

Беспристрастный и отрешённый ум должен признать Его также и в безобразном, и в злом, в твёрдом и в горьком.

Лишь та философия полна, что указывает: Высшее, по своей сущностной природе, пребывает превыше всех этих качеств.

В сугубо научном подходе «Бхагавад-Гиты» Арджуна вынужден описывать все детали, даже леденящие душу и повергающие в ужас.

Этой книге присущ глубокий реализм.
Так, утроба смерти изображена здесь с пугающей точностью — «УЖАСНАЯ КЛЫКАСТАЯ ПАСТЬ», «СТРАШНАЯ ДЛЯ ВЗОРА».

КАК И ПОЧЕМУ ОНИ ВХОДЯТ В ТВОИ УСТА? — вопрошает Арджуна.


28. «Как реки многоводные стремятся в океан, так и эти воины, владыки мира людского, входят в Твои пылающие уста».

В этом стихе используется сравнение с реками, неудержимо стремящимися к океану, чтобы слиться с ним.

У каждой реки — своя неповторимая суть, обретённая от природы мест, через которые она протекала. Ни одна из них не замедляет бег и не колеблется в своём движении вперёд.

Со стороны может показаться, что каждая капля воды устремлена к определённой точке вниз по течению; но для истинного наблюдателя все реки неудержимо стремятся к океану и не остановятся, пока не достигнут его, — а достигнув, все их различия исчезают.

Ведь каждая капля воды в реке изначально пришла из океана: поднявшись облаком к горным вершинам, она пролилась дождём, напоила землю, дала жизнь полям и, наконец, в бурном потоке устремилась обратно в ту самую пучину, из которой начала свой «ПУТЬ МИЛОСТИ».

Подобно этому, отдельные существа пришли из Единого Целого, чтобы служить человечеству, питать культуру, вносить вклад в красоту мира, и всё же ни одно из них не может замедлить свой бег даже на мгновение.

Все они должны устремиться к Источнику, из которого возникли. Река ничего не теряет, достигая океана. Хотя она и обретает на пути особые свойства, а с ними — особое имя и осязаемую форму. Всё это — лишь преходящая стадия, способ, избранный «водами океана», чтобы заставить иссохшую землю улыбнуться от изобилия.

Чем глубже вдумываться в это, тем больше этот стих открывает своих сокровенных радостей и являет сокрытую в нём красоту.

КАК И ПОЧЕМУ ОНИ ВХОДЯТ?


29. «Как мотыльки стремительно летят на погибель в пылающий огонь, так и эти существа неудержимо входят в Твои всепоглощающие уста.»

Сущностное единство между ПРОЯВЛЕННЫМ, возникшим из НЕПРОЯВЛЕННОГО, и самим НЕПРОЯВЛЕННЫМ — лоном всякого проявления — прекрасно передано образом реки: она поднялась из океана и, стремясь вниз, теряет своё имя и форму, чтобы слиться с ним.

Однако ни одно сравнение не может быть исчерпывающим. Картина с рекой не передаёт внутреннего, сознательного стремления достичь океана.

Может возникнуть вопрос: одушевлённые существа, обладающие свободной волей, возможно, не станут действовать подобно безжизненной воде.

Чтобы показать, что даже чувствующие создания неудержимо влекутся в утробу собственного разрушения повелительной силой инстинкта, приводится пример с мотыльками, что стремятся в огонь на верную гибель.

Для Вьясы вся природа — это открытая книга Писания, где каждое событие разъясняет изначальные истины: что «проявление непроявленного есть ПРОЦЕСС ТВОРЕНИЯ», а «слияние проявленного обратно в лоно непроявленного есть РАЗРУШЕНИЕ, или СМЕРТЬ».

То ужасающее событие, что зовётся «смертью», будучи воспринято в верной перспективе и с истинным пониманием, сбрасывает с себя личину страха, являя светлый и радостный лик.

Душевное смятение Арджуны было вызвано в основном его поспешной оценкой того огромного разрушения, которое он причинит на поле битвы Курукшетры.

Кришне предстоит исцелить его, вознеся на такие высоты, откуда тот сможет увидеть и осознать неотвратимость смерти.

Близкое и полное понимание любого события лишает его угрожающей силы!

Лишь когда различающий разум человека затмевается неведением, события мира могут угрожающе подавлять его. Как река спешит к океану, а мотыльки — в огонь, так и все имена и формы неудержимо стремятся к непроявленному.

Обретя это осознание, человек может встретить жизнь, не страшась смерти, ибо сама жизнь становится для него процессом непрерывного изменения.

ПОЭТОМУ СМЕРТЬ, КАК ИГРА ВРЕМЕНИ, СТАНОВИТСЯ ЯВЛЕНИЕМ, ЛИШЁННЫМ ЖАЛА. ВСЯ ЕЁ ГРОЗНАЯ КРАСОТА ВОСПЕВАЕТСЯ В СЛЕДУЮЩИХ СТИХАХ:


30. «Поглощая все миры со всех сторон Своими пылающими устами, Ты облизываешь их с наслаждением. Твои лучи, наполняя вселенную сиянием, опаляют её, о Вишну!»

Создав волнующий поэтический образ, Вьяса возвращается к линии своей мысли. Толпы людей и вещей мира достигают Утробы, чтобы погибнуть в ней. Ненасытная Утроба не знает устали, ибо начало разрушения обладает ненасытным аппетитом.

«КОГДА ТЫ ПОГЛОТИЛ ВСЕ МИРЫ ВОКРУГ, ТЫ ОБЛИЗЫВАЕШЬ СВОИ УСТА», — восклицает Арджуна.

На самом деле, этот стих ясно раскрывает смысл, сокрытый в концепции Тримурти.

Творец, Хранитель и Разрушитель — три отдельных сущности в нашем представлении, но в реальном проявлении они составляют единый, одновременный процесс.

Творение продолжается в цепи разрушений, а процесс разрушения — это не полное уничтожение, но изменение формы, которое завершается новым Творением.

«Созидательное разрушение» — вот сокровенная философия, стоящая за наблюдаемой повсюду непрерывностью существования.

Подобно тому как в кинематографе отдельные кадры прокручиваются перед лучом проектора, и каждый кадр, уже прошедший через луч, можно считать «мёртвым», а тот, что достигает луча — «рождённым».

Непрерывная череда этих событий — рождений и смертей, созиданий и разрушений — создаёт у нас иллюзию логической последовательности на экране.

Обусловленные «местом и временем», вещи, существа, события и обстоятельства приходят и уходят в поле нашего опыта, и их непрерывность — это то, что мы переживаем как «существование».

Эту же мысль можно выразить языком традиционного верования в Тримурти.

Брахма, Творец, не может творить, если Шива, Разрушитель, не действует одновременно с ним на той же наковальне. А Вишну, Хранитель, не вступит в игру, если Творец и Разрушитель не трудятся неистово и последовательно.

Весь мир множественности есть, таким образом, выражение Вишну-Хранителя, который является результатом совместной игры Творца и Разрушителя!

Когда Арджуна с таким глубоким пониманием взирает на могучее сияние Вселенской Формы, он чувствует себя почти ослеплённым «ОГНЕННЫМ СИЯНИЕМ ЕГО ГРОЗНЫХ ЛУЧЕЙ».

ТЫ ГРОЗЕН; ПОТОМУ:

31. «Скажи мне, кто Ты, чей облик столь яростен? Приветствую Тебя, о Боже Высочайший, яви милость! Я жажду познать Тебя, Изначального, ибо воистину не ведаю Твоего замысла.»

Арджуна внезапно осознаёт святость и божественность Силы Господа, и, охваченный благоговейным трепетом, он склоняется перед Ним, кого до сей поры почитал всего лишь пастушком из Вриндаваны.

Это переживание слишком велико для него, чтобы его охватить, проанализировать и усвоить. Единственное, что ему остаётся, — это предаться к стопам Господа, умоляя: «СКАЖИ МНЕ, КТО ТЫ ЕСТЬ».

Чтобы подкрепить свой вопрос, Арджуна указывает, что он заслуживает ответа, ибо «Я ЖАЖДУ ПОЗНАТЬ ТЕБЯ, О ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ».

В духовных писаниях хорошо известно, что «пылающее стремление познать» — это движущая сила разума искателя.

Однако здесь Арджуна поглощён проблемой вызова, перед которым стоит, и потому он ищет не столько Божественную Истину, стоящую за Видением, сколько ответ на свой страх.

Его расспрос окрашен страхом и тревогой узнать, каков будет исход войны. Это ясно из последней строки, где он поясняет: «Воистину не ведаю я ТВОЕГО ЗАМЫСЛА».

Он спрашивает: какова миссия Господа, принимающего столь грозный образ и показывающего, как силы Кауравов устремляются в пылающую Утробу-Смерти? Увидев знамение, предвещающее желанный для него исход, Арджуна хочет получить подтверждение от Самого Кришны. Отсюда и этот вопрос.

ПРЕДСТАВЛЯЯ СЕБЯ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ ИСТИНЫ В ЕЁ ИПОСТАСИ РАЗРУШЕНИЯ, ГОСПОДЬ ВО ВСЕЛЕНСКОМ ОБРАЗЕ ВЕЩАЕТ:

32. Бхагаван сказал:

Я — всесокрушающее Время, пришедшее ныне, чтобы уничтожить миры. Даже без тебя никто из воинов, стоящих здесь враждебными ратями, не останется в живых.

Ничто не может быть построено без того, чтобы не было разрушено его прежнее состояние. Мир творится в непрерывном процессе разрушения. Сегодня рождается из могил вчерашнего дня. Детство умирает, прежде чем является юность. А когда уходит юность, рождается старость.

Сила, что зримо действует в этом созидающем разрушении, и есть та основная Сила, что правит и управляет жизнью всех существ.

Здесь Кришна представляет Себя как «Я — ВСЕСОКРУШАЮЩЕЕ ВРЕМЯ», которое проявилось, чтобы стереть с лица земли поколение, распад которого произошёл от ложных ценностей и неверных представлений о жизни и её цели.

Эта разрушительная сторона Господа нисколько не противоречит понятию о Нём как всемилостивом. И в разрушении иногда заключена милость.

Разрушенный мост, ветхая плотина, обветшавшее здание — вот тому примеры. Снести их — величайшее деяние милосердия и заботы, которое благоразумное правительство может совершить для общества. Так же и здесь.

Объявляя, что сама цель Его явления — полностью уничтожить враждебные силы, душащие духовную жизнь страны, Кришна подтверждает смутную надежду Арджуны на то, что победа его войска ещё возможна.

Всемирная Форма, успокаивая его, возвещает, что в великой миссии переустройства Господь не зависит от какого-либо отдельного человека или группы людей. Именно Время принесёт возрождение и осуществит обновление.

В таком грандиозном движении всеобщего восстановления отдельные личности — всего лишь творения судьбы. Независимо от них, с их исотрудничеством или без него, замыслы Времени осуществятся. Страна жаждет возрождения; мир требует исправления человека.

Кришна ясно говорит: «ДАЖЕ БЕЗ ТЕБЯ» ни один из воинов, стоящих на стороне мирского безумия чистого материализма, не переживёт войны грядущего духовного переворота.

В контексте истории Махабхараты это равносильно тому, что силы Кауравов уже уничтожены Временем, и Арджуна, содействуя войску Возрождения, лишь поддерживает неминуемый успех.

ПОЭТОМУ, КАК ПРЕДСТАВИТЕЛЮ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ВСЕХ ВРЕМЁН, АРДЖУНЕ ДАЁТСЯ СОВЕТ СОВЕРШАТЬ ДЕЯНИЯ БЕЗ СТРАХА:


33. А потому восстань и обрети славу. Одолей врагов и насладись процветающим царством. Поистине, они уже сражены Мною; будь лишь Моим орудием, о леворукий лучник.

34. Дрона, Бхишма, Джаядратха, Карна и другие доблестные воины — все они уже повержены Мною; ты же поражай их, не предавайся смятению и страху; сражайся, и ты одолеешь своих врагов в битве.

Здесь Господь Кришна прямо утешает Арджуну, говоря, что тому следует подняться, успеть воспользоваться моментом и потребовать успех и славу себе.

Какими бы могущественными ни были враждебные силы, всепоглощающая Сила Перемен уже уничтожила их всех, и Арджуне остаётся лишь выступить вперёд, сыграть роль героя и присвоить себе венец победы: «Я УЖЕ ПОРАЗИЛ ИХ, БУДЬ ЖЕ ЛИШЬ ВИДИМОЙ ПРИЧИНОЙ, ТЫ, О ЛЕВОРУКИЙ ЛУЧНИК».

В сущности, для любого мыслящего человека очевидна истина, что в жизни он — всего лишь орудие в Руках Господа.

Мы не всегда готовы принять это, поскольку наше самовозносящееся эго не позволяет внутреннему Божественному началу действовать во всей своей полноте.

Если проанализировать любое наше действие, мы обнаружим, что наш собственный вклад в него ничтожен по сравнению с тем, что предоставила природа и что совершила незримая Рука.

В лучшем случае мы лишь сочетаем уже существующие вещи, извлекая из их собственных свойств некий результат, и затем тщеславно заявляем, что создали нечто новое.

Радио, самолёт, мощные моторы, сложные механизмы, чудодейственные лекарства — словом, весь «дивный новый мир» и все его достижения являются не чем иным, как игрой детей на коленях у Господа, Который, по сути, Единственный, Кто даровал нам электричество, железо, эфир, воздух и их особые свойства.

Без этого никакое достижение невозможно; а сами достижения — суть не что иное, как разумное соединение и перестановка этих Богом данных вещей.

Идея самоотречения и служения миру в постоянном осознании Господа — не пустые мечтания, предписанные для бегства от суровой реальности. Это необходимо, чтобы человек мог поднять свою внутреннюю силу и настроение для эффективной работы и достижения успеха в мире.

Это метод сохранять себя в состоянии неутомимого воодушевления и радостного вдохновения.

Мир слишком поглощён эго. Чем больше эго отдаётся осознанию большего и возвышенного, тем больше весь мир и достижения в нём становятся игрой, лёгкой и верной на пути к успеху.

Ранее в Гите не раз указывалось, что через технику самоотречения из нас можно извлечь величайшие возможности. Ту же мысль повторяют и здесь.

Всё войско призвано сыграть роль героя — послужить Его орудиями и позволить им присвоить себе венец и славу как награду.

У Арджуны были личные причины опасаться некоторых предводителей войска Кауравов. Господь перечисляет их поимённо, показывая, как даже они уже повержены всепоглощающим Духом Времени.

Дрона был учителем Арджуны, научившим его искусству стрельбы из лука. У этого наставника были особые виды оружия, и Арджуна глубоко почитал его.

Бхишма-прадед мог умереть лишь по собственному желанию, и он также владел могущественным божественным оружием. Однажды в прошлом Бхишма заставил Парашураму вкусить поражение.

Джаядратха был неуязвим, ибо его отец, предававшийся суровой аскезе, получил дар: «Тот, кто свергнет голову моего сына на землю, сам лишится головы».

У Карны также было мощное оружие, дарованное ему Индрой.

Теперь становится ясно, почему эти четверо названы Господом особо. Даже эти великие воины были устранены Началом Разрушения, и потому Арджуне даётся понять, что поле очищено для него, и он может сыграть свою роль, двинуться к трону и венцу и присвоить всю славу себе.

ЕСТЕСТВЕННО, ЧТО КОГДА ПЫЛАЮЩЕЕ ЖЕЛАНИЕ ЧЕЛОВЕКА ИСПОЛНЯЕТСЯ, ОН НЕВОЛЬНО ИЗЛИВАЕТСЯ В НЕСДЕРЖАННОМ ВОСХВАЛЕНИИ СВОЕГО БЛАГОСКЛОННОГО ПОКРОВИТЕЛЯ:


Санджая сказал:

35. Выслушав эти слова Кешавы (Кришны), венценосный (Арджуна), сложив ладони в почтительном жесте, трепеща и склоняясь ниц, вновь обратился к Кришне, сдавленным от волнения голосом, простёртый пред Ним и объятый страхом.

Писатель Вьяса, с присущим ему мастерством, переносит действие с поля битвы в тихие покои дворца, где слепой Дхритараштра слушает «последовательный рассказ» Санджаи.

Таким неоднократным перемещением читателя от грозной атмосферы Курукшетры Вьяса не только придаёт картине динамику, но и даёт необходимую психологическую передышку уму читателя, утомлённому столь глубокой и потрясающей темой.

Не следует забывать, что Санджая в Гите — это «наш собственный специальный корреспондент», всей душой сочувствующий праведному делу Пандавов.

Естественно поэтому, что, передав слова Самого Господа — о том, что все могущественные мужи того времени, высшие предводители войска Кауравов, уже повержены, — он хочет донести до сознания слепого царя весь масштаб надвигающейся катастрофы.

Как мы отмечали ранее, единственный, кто мог бы остановить войну даже в этот момент, — это сам Дхритараштра. И Санджая очень хочет, чтобы битва не состоялась. Таким образом, мы видим здесь, в самой стилистике изложения, скрытый мотив рассказчика.

ВЫСЛУШАВ СЛОВА КЕШАВЫ, АРДЖУНА, ВЕНЦЕНОСНЫЙ, СО СЛОЖЕННЫМИ ЛАДОНЯМИ И ТРЕПЕЩА ОТ СТРАХА, ВНОВЬ ОБРАТИЛСЯ… — Сам язык и нарисованный образ отражают мысли рассказчика.

Внезапно Арджуна назван здесь «венценосным», возможно, как смелый прогноз, с помощью которого Санджая надеется заставить Дхритараштру увидеть безумие губительной войны.

Но слепой не может ВИДЕТЬ, и тем более, если он ослеплён умственно, охвачен заблуждением.

Если здравый смысл слепого царя не пробудить из-за его слепой, заблудшей любви к детям, Санджая пытается оказать на царственного отца психологическое воздействие.

Подробное описание того, как другие приходят в ужас, — верный способ посеять панику даже среди храбрых слушателей.

Если Арджуна, воин, ближайший друг Кришны, «ТРЕПЕЩЕТ И ОБРАЩАЕТСЯ К ГОСПОДУ СДАВЛЕННЫМ ГОЛОСОМ, СКЛОНЯЯСЬ НИЦ И БУДУЧИ ОБЪЯТ СТРАХОМ», Санджая ожидает, что любой разумный человек поймёт весь ужас неминуемой войны и те последствия, что ждут побеждённых.

Но даже эти слова Санджаи не производят впечатления на Дхритараштру, слепого ко всему, кроме его безумной привязанности к собственным детям.

АРДЖУНА ВОССЛАВЛЯЕТ ВСЕЛЕНСКУЮ ФОРМУ:


Арджуна сказал:

36. Подобает, о Хришикеша (Кришна), что мир находит отраду и радость в прославлении Тебя; ракшасы в страхе разбегаются по всем сторонам света, а все сонмы сиддхов почтительно склоняются пред Тобою.

И вновь с поэтическим изяществом ученики Гиты переносятся из роскошных чертогов богатства и блеска на шумное поле битвы, к Чудесной Форме Господа.

Картина, где Арджуна, сложив руки в почтительном жесте, трепеща от страха, воспевает хвалу, с горлом, сдавленным страхом и изумлением, нарисована очень выразительно.

Следующие ОДИННАДЦАТЬ стихов представляют собой одну из прекраснейших молитв, какие есть в индуизме.

Поистине, слова и идеи, выраженные здесь, столь всеобъемлющи по своему значению и смыслу, что можно с уверенностью сказать: нельзя и представить себе более вселенской молитвы — ни по замыслу, красоте, ритму, ни по глубине послания, заключённого в словах.

В этих строках познающее начало в Арджуне постепенно постигает божественную Истину, сокрытую за деталями той Всеобщей Формы.

Когда человек смотрит на своё отражение в зеркале, он редко замечает саму поверхность зеркала. А когда он смотрит на поверхность зеркала, отражение либо вовсе не видно, либо, в лучшем случае, распознаётся смутно.

Пока Арджуна поглощён подробностями Вселенской Формы, он не осознаёт и не распознаёт Бесконечное, которое является самой сутью Вишварупы.

Из этих строк видно, что Арджуна начал ощущать более глубокий смысл, скрытый за космическим чудом, явленным ему в божественном видении.


37. И почему бы им не склониться пред Тобою, о Великий Духом, превосходящим (всё сущее), Изначальной Причиной даже Брахмы, о Беспредельный, о Владыка владык, о Прибежище вселенной! Ты — Непреходящий, Тот, кто пребывает по ту сторону и Проявленного, и Непроявленного.

ПОЧЕМУ БЫ ИМ НЕ СКЛОНИТЬСЯ ПРЕД ВЕЛИКИМ…— Ибо Господь, как Изначальная Причина даже самого Творца, создающего всю вселенную многообразия, подобен глине во всех глиняных горшках или золоту во всех золотых украшениях.

Украшения или горшки не имеют никакого существования отдельно от сущности золота или глины в них. Таким образом, Изначальная Причина — это то, что пронизывает всё, и то, что удерживает вместе все имена и формы.

Беспредельный по природе, Господь не только Вселенная, но Он — Владыка всех владык, поскольку даже обитатели небес и великие феноменальные силы — все черпают свою индивидуальную мощь из Источника всех Сил, этой Бесконечной Истины.

Всё существующее многообразие вещей и существ можно разделить на две категории: Проявленное (сат) и Непроявленное (асат).

Проявленное — это то, что может стать объектом восприятия для органов чувств, для инструмента ощущения и аппарата мысли.

Непроявленное — это то, что вызывает восприятия, чувства и мысли. Эти тонкие причины, заставляющие индивидуумов жить во внешнем мире, называются васанами, и они составляют Непроявленное.

Прекрасное определение Господа, данное Арджуной, признаёт, что Господь — не только Проявленное (сат), но и Непроявленное (асат). И Он также — Тот, кто превосходит и то, и другое.


И ТОТ, КТО ПРЕБЫВАЕТ ПО ТУ СТОРОНУ ИХ ОБОИХ…— В театре мы можем наслаждаться и трагедией, и комедией, но свет, что освещает сцену, — это то, что превосходит их обеих.

Обручальное кольцо, без сомнения, сделано из золота; свадебное ожерелье, без сомнения, тоже сделано из золота. Но золото нельзя определить как кольцо или ожерелье. Нам придётся сказать, что золото — это не только кольцо или ожерелье, но и то, что превосходит их обоих.

В этом смысле Господь, будучи сущностной Истиной во всех именах и формах, есть и Проявленное, и Непроявленное, и Он также имеет статус, превосходящий оба этих состояния.

По сути, то, что делает возможным и Проявленное, и Непроявленное, есть Свет Сознания, Чистое Осознание, Вселенский Владыка, к Которому здесь взывает Арджуна.

ЭТИ НЕСКОЛЬКО СТИХОВ ПРЕДСТАВЛЯЮТ СОБОЙ САМУЮ ВСЕОБЪЕМЛЮЩУЮ МОЛИТВУ ИЗ ВСЕЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МИРА.

НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НИКАКОГО ВЕРОИСПОВЕДАНИЯ ИЛИ КАСТЫ, КОТОРЫЕ ВОЗРАЖАЛИ БЫ ПРОТИВ НЕЁ, ПОСКОЛЬКУ ОНА ВБИРАЕТ В СЕБЯ ВСЮ ПАЛИТРУ ФИЛОСОФСКИХ МЫСЛЕЙ О ВЕЧНОМ И РАСШИРЯЕТ ВМЕСТЕ С НИМИ СЕРДЦЕ ВЕРУЮЩЕГО, КОТОРОЕ МОЖЕТ ДОСТИГНУТЬ ПОЧТИ НЕВООБРАЗИМЫХ РАЗМЕРОВ, ОСТАВАЯСЬ, ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, В ПРЕДЕЛАХ ЕГО ДУХОВНОГО ОПЫТА.

АРДЖУНА ТАК ВОСХВАЛЯЕТ ГОСПОДА: