Джефф Фостер

О нём

Мы не должны чувствовать себя счастливыми и окрылёнными все время. Мы не должны быть радостными и полными энергии все время. Мы не должны все время быть успешными.
Подсознательное не заинтересовано в том, чтобы быть успешным. Ему нужна только Истина.
Наши сердца так необъятны, они могут вместить в себя так много жизни, так много печали, одиночества и радости. Мы должны иногда чувствовать себя подавленными! Мы предназначены для того, чтобы иногда прикоснуться к глубинам человеческой скорби. Нам суждено чувствовать себя оторванными, потерянными и без ответов. Это также священные переживания. И порталы в сострадание.
Ибо чем глубже мы соприкасаемся с нашей собственной болью, тем больше мы можем понять боль наших братьев и сестер.
Необходимо освободить место для так называемых «негативных» аспектов психики. Если мы чувствуем себя подавленными, давайте чувствовать себя подавленными полностью! Если мы чувствуем себя одинокими, давайте научимся погружаться в одиночество. Если мы чувствуем себя потерянными, давайте позволим «потерянности» войти к нам, вернуться домой.
Вместо того, чтобы быстро что-то исправить, решить и на что-то отвлечься, давайте откроем наши сердца для «нелюбимых» частей внутри себя.
Давление двигаться постоянно «вверх» буквально делает людей больными. Желание быть «вдохновлёнными, позитивными и энергичными 24 часа в сутки 7 дней в неделю» убивает души.
Притормози сегодня, дружище. Сейчас наберись мужества прикоснуться к темным местам внутри тебя. К одиночеству, ярости, скуке, к «негативной» и «нежелательной» энергии. Ты обнаружишь, что они в действительности наполнены разумностью, красотой, творчеством – и полны Света!

Зов депрессии

Депрессия — совсем не то, что вы думаете. Это весьма необходимый распад всего второстепенного, секонд-хенда в твоей жизни, всего непрожитого (непроверенного на твоем опыте), принятого на веру.
Это приглашение коснуться Нового! Рисковать. Жить.
Любить так, как ты знаешь, возможность любить!
Перестать наконец притворяться!
Депрессия — это возможность перестать верить во все данные определения(в том смысле, что их кто то дал до тебя). Во второстепенные ценности, во все эти верования, которыми ты защищался от полного, первостепенного проживания жизни.
Депрессия — это смерть защищенности! Это приглашение встретить жизнь обнаженным, незащищенным. Это готовность потерять все.
Такие слова как «преданность», «близость», «почтение», «любовь», «просветление», даже «счастье» вдруг стали такими пустыми, слова далеки от переживаемого опыта. И они всегда были далеки, вот в чем секрет. Ты всегда жил НА СЛОВАХ, слова были твоими богами и твоими целями и, на самом деле, никогда не касался жизни так, как это возможно.
Это и была «депрессия» — воображаемое отделение от того «живого» в твоем сердце.

ЖИЗНЬ- она до слов!
Мир слов, мир мыслей, мир значений «должен» рухнуть. Это ложный, дуальный мир. Пустой мир. Мир без любви. И он никогда не был твоим Домом.

Скорби по этому утраченному миру! Оплакивай уход твоего ложного дома!
Но знай, что с тобой все нормально — это всего лишь мечты, которые умирают, всего лишь фантазии, сгорающие в огне истины.
Это появляется новая, более созидательная жизнь, возрождающаяся из пепла старого.

Депрессия это не патология, и не нечто негативное и, уж точно, не что-то неправильное, ведь жизнь не знает ошибок!
Депрессия это неверно истолкованный путь отважных!!!.
Это духовный путь, который спрашивает с нас все.
Путь, который требует, чтобы мы остановились, по настоящему остановились и посмотрели жизни в лицо;
требует поставить под сомнение абсолютно все, и не верить ни чему неживому в нас;
требует узнать, кто мы есть на самом деле, вне всех историй;
требует остановить эту пугающую привязанность к внешним авторитетам и,прежде всего, доверять себе.
Помнить нашу истинную природу, и, перестать извиняться за то, ЧТО живет в нас!
Давайте не будем «залечивать» депрессию медикаментами, и становиться еще более черствыми и зависящими, чем мы есть. Мы не рабы!
Давайте раскроемся нараспашку, пусть рухнет ваше статус-кво!
давайте впустим весь жизненный опыт, в полном объеме, даже, если он причиняет боль!.
Давайте примем радость и боль существования, уверенность и сомнения, блаженство и СКУКУ!.
Давайте отдохнем от этой изнурительной, изматывающей игры в поиск того, что мы никогда не найдем во времени и пространстве.
Давайте перестанем делать вид, что депрессия это нечто большее, чем определенный способ общения с жизнью.
Давайте поймем глубинный зов депрессии, и, перестанем ее страшиться, раз и навсегда!

Если ты опустошён, отдохни.
Если ты не хочешь начинать новый проект, не делай этого.
Если ты не чувствуешь побуждения сделать что-то новое,
просто отдыхай в красоте старого, знакомого, известного.
Если тебе не хочется говорить, молчи.
Если ты устал от новостей, выключи их.
Если ты хочешь отложить что-то на завтра, отложи на завтра.
Если ты хочешь ничего не делать, позволь себе сегодня ничего не делать.
Почувствуй полноту пустоты, необъятность тишины, чистую жизнь в твои «непродуктивные» моменты.
Время не всегда нужно заполнять.
Тебя достаточно просто в твоём существовании.

Ты никого не можешь спасти. Ты сам не можешь быть спасен, если ты ищешь спасения. Нет «того» кого спасать, кого терять, кого защищать, кого «делать» идеальным или идеально счастливым.

Отпусти любой невозможный идеал. Ты прекрасен в своем несовершенстве, возмутительно идеален в своих сомнениях, любим даже в своей неспособности любить. Все эти части тебя — данность, все они часть целого, и ты никогда не был меньше целого.

Ты дышишь, ты знаешь, что ты живой. У тебя есть право быть, существовать, чувствовать то, что чувствуешь, думать то, что думаешь. У тебя есть право на твою радость, и право на твою печаль. И право на твои сомнения тоже. У тебя есть право идти собственным путем. Право быть правым и неправым, право на это гигантское счастье, которое ты знал, когда был маленький.

Ты дышишь, и ты неотделим от жизненной силы, которая «оживляет» все, которая знает себя, как все существа, обнаруживает себя в каждом моменте этого невероятно чудесного, изумительного бытия.

Твое «я» не привязано к тому, что другие думают о тебе. Оно связано с луной, с бескрайним космическим простором, с кометами, сверкающими в неизвестных направлениях, с «забыванием» времени и с любовью одиночества… И с этой невыразимой благодарностью перед каждым новым рассветом, непредвиденным, данным...

Отрывок из книги Джеффа Фостера «Необыкновенное отсутствие»

ЭТО лежит за пределами существования и не-существования. ЭТО лежит за пределами «я» и «не-я». ЭТО находится вне субъекта и объекта, вне времени и пространства, вне прошлого и будущего. Все эти слова становятся лишними, когда вкус вашей чашки чая, или чириканье птицы, или рев уличного движения становятся самой очаровательной вещью в мире.

Субъект и объект возникают вместе и распадаются вместе.

И все же, по правде говоря, нет никакого субъекта, и нет никакого объекта.

Есть только то, что случается. И даже этих слов слишком много.

Что вы должны сделать со своей жизнью? Это всегда неправильный вопрос. Просто смотрите, что делает жизнь.

“Но это приведет к бездействию и пассивности!” — говорите вы. Отлично, но что я обнаруживаю, так это то, что ДЕЙСТВИЕ СЛУЧАЕТСЯ. ЭТО дышит. ЭТО двигается. ЭТО встает с кровати. ЭТО чистит зубы. ЭТО что-то планирует, или не планирует. ЭТО говорит, или не говорит. ЭТО перемещается, или не перемещается. У Тайны есть свой собственный путь. Просто безумно влюбитесь во всё это. Или нет. Тайна остаётся Тайной в любом случае.

Уж если кто и пассивен, так это ищущий.

Раньше я думал, что очень важно иметь что-либо, называемое целью. Я провел годы, пытаясь найти эту цель. И, поступая так, я сделал себя очень несчастным. Все остальные, казалось, имели цель, но я не мог найти свою цель.

Как замечательно видеть, что жизнь не нуждается ни в какой цели. Её цель — это бесцельное проявление здесь и сейчас. Есть ли цель у музыки? Есть ли цель у заката? Есть ли цель у танца? Их цель находится в слушании, в наблюдении, в танце. Жизнь одновременно является наполненной смыслом и бессмысленной. И то, и другое — и ничто из этого.

Как замечательно видеть, что моя цель — если что-то такое вообще существует — состоит в том, чтобы просто быть этим сидением здесь, дыханием, сердцебиением, происходящими звуками. Какая удивительная свобода во всём этом.

Почему мы ищем Бога, если он всегда смотрит нам прямо в лицо? В каждой форме, звуке и запахе. В деревьях, и цветах, и птицах, в шуме улицы, в биении сердца. В этих словах и за пределами них. В белоснежности бумаги и черноте чернил. В пространстве и в тишине. В промежутке. В невидимом, так же, как и в видимом. В пульсации жизни и в покое смерти. В крике ребенка, и в предсмертном хрипе старика. Во всём, в виде всего, поет Бог.

Слово «вселенная» буквально означает «единая песня».

Здесь могло бы ничего не быть. И все же, кажется, здесь что-то есть. Здесь могла бы быть тёмная, пустая пустота, в которой нет никого, кто мог бы знать о ней. И все же, кажется, здесь что-то происходит. Здесь видятся формы, звуки, запахи, цвета, движение. Тела, деревья, цветы, автомобили. Войны, рак, щенки. Здесь могло бы не быть ничего, и всё же кое-что есть.

Это — единственное чудо. Не нужно делать ни одного движения в сторону от этого. Мы всегда видим, как чудо разворачивается прямо перед нашими глазами. Понимаем ли мы, как нам повезло?

Это переход от человека, сидящего на стуле, к сидению на стуле, просто происходящему.

Переход от человека, идущего вниз по улице — к движению вниз по улице, просто происходящему.

От человека, проживающего свою жизнь — к жизни, просто случающейся.

Этот переход не случается во времени.

По правде говоря, ВСЁ УЖЕ ИМЕННО ТАК.

...

Человек смотрит на мир и спрашивает: «В чём смысл всего этого? Каково значение жизни?”

Если и есть какой-либо смысл в этом проявлении — то он заключается наблюдении всего этого. Всё существует чтобы быть увиденным.

Это похоже на пробуждение ото сна и удивление: в чём был смысл сна? Ладно, изнутри сна мог бы быть миллион различных ответов на тот вопрос. Миллион различных значений, объяснений, теорий.

Но когда ты выходишь из сна — конечно, это не что-то, что „ты“ можешь сделать — то видно, что сон всегда только приводил тебя к одному и тому же месту.

Внутри сна о времени и пространстве, казалось, что „A“ всё-таки приводило к „B“. В пробуждении видно, что „A“ всегда приводит только к пробуждению. И таким образом, в действительности, это не вело никуда вообще, потому что за пределами сна нет времени, и таким образом нет никакой причинной обусловленности.

Всё внутри сна указывает на возможность освобождения.

Корень зависимости.

В последнее время я много общаюсь с людьми, которые называют себя «addicts» (сокр. от англ. addictive — зависимый, в основном алко- и наркозависимые). Давайте сразу проясним ситуацию — зависимыми являются не только «addicts». Мы все, по-своему, зависимые. Мы впадаем в зависимость от работы, от денег, от алкоголя, от порнографии, от азартных игр, от секса, от славы, от власти, от собственной правоты, от утверждения себя, от проверки мэйлов каждые 5 минут. И мы можем стать зависимыми даже от духовных учений, медитаций, гуру, ритритов, духовной литературы и сатсангов. Суть всех зависимостей одна — это зависимость от «себя», наша зависимость от удержания и совершенствования истории о «Я». А за всем этим стоит зависимость «избегать настоящего момента» и бежать от дискомфорта, в поисках облегчения. Наша зависимость от следующего момента…

Помню, в детстве, иногда, я возвращался из школы грустным, чувствуя себя одиноким, непонятым, подавленным (скорей всего меня обзывали или высмеивали в школьном автобусе) и кидался к холодильнику или кладовке, и, пока никто не видел, объедался всем, чем попало. Благодаря еде грусть исчезала, по крайней мере мне так казалось. В течение этих нескольких драгоценных моментов я ощущал тепло, наполненность, удовлетворение — не было больше чувства пустоты и незавершенности. Получается, еда избавляла меня от «голода», заполняла «пустоту». И мой желудок…

Конечно же, я хотел не еды, а любви и приятия. Я ел, чтобы ушла боль жизни. Уже в столь юном возрасте, я ел, чтобы жить! (Естественно, в то время я не мог это ясно выразить.) Я просто ощущал голод! Я ощущал необходимость кушать (есть)! Я хотел «съесть» не еду, а любовь, жизнь. Я хотел чувствовать себя живым. Я пытался (тщетно) «съесть» жизнь. Я пытался «съесть» самого себя.

Это был космический голод — глубинная жажда быть понятым, принятым, замеченным, подтвержденным. И если это не удавалось (дать мне) другим людям, может быть это удалось бы плитке шоколада. Таким способом проявлялся глубинный, длиною в жизнь, голод вспомнить кто я есть на самом деле — бескрайний океан осознанности, в котором «позволено» приходить/уходить волнам мыслей, волнам ощущений и чувств. Я игнорировал свою настоящую (истинную) зависимость (вспомнить кто я есть), и впадал в зависимость от того, кем я не являлся. Мне понадобились годы, чтобы осознать это и начать «разворачиваться» в сторону боли, а не от нее; начать вспоминать себя; узнать, что то, кем я являюсь, не может, никогда, стать зависимым. Позже, по жизни, мои зависимости переключались на новые объекты/людей, пока все не закончилось поиском просветления. Просветление стало моим последним (окончательным) объектом зависимости. Я жил и дышал духовными учениями, до тех пор, пока, даже в них не стали появляться побочные эффекты. Но ничто не приносило удовлетворения, пока не разорвался круг (цикл), в самом его начале.

Как индивидуумы, мы все зависимые. В том смысле, что все мы избегаем момента сейчас. Мы отталкиваем мысли и чувства, стараемся не чувствовать их, отвлекаемся (от них), прибегая к медикаментам, медитации, шопингу. На какое-то время кажется, что еда, алкоголь, секс, наркотики, гуру, слава обладают «силой» избавить нас от грусти, от боли, чувства одиночества, беспомощности и отделенности и, в конечном счете, от самой смерти. Нам кажется, что какой-либо человек/объект/вещество могут «задурманить» нашу жизнь. Само собой, вскоре, данный «эффект» пропадает, «кайф» улетучивается и наступает, своего рода, откат; накатывает чувство вины и все эти «нелюбимые», нежелательные волны «накрывают» сильнее, чем когда либо, и мы, снова, возвращаемся в жесткие отождествления. Затем мы жаждем следующего/нового освобождения /облегчения. И тогда, нам нужно «больше» человека/вещества. И круг (цикл) замыкается. Так что же сможет его разорвать?

Как бы дико не звучало, разворачивание в сторону дискомфорта, а не от него, вот что может разорвать круг (цикл). Принять эти, не принимаемые прежде, волны — грусть, одиночество, страх, беспомощность — и увидеть, что все они обретают свой дом внутри нас. Будучи океаном осознанности, мы достаточно бескрайние, чтобы вместить их всех. Им всем «позволено» быть в нас, но они нас не определяют. Таким образом, механизм зависимости может начать рушиться, когда мы «повернемся» навстречу своим импульсам и найдем способ пребывать с собой, не убегая в «будущее».

Часто, когда возникает импульс, мы, либо, пытаемся не чувствовать его, либо, поддаемся ему. Мы часто осуждаем этот импульс, считаем его плохим, неправильным, даже «нездоровым». Но есть «средний путь» — эта встреча, о которой я говорю, это глубинное приятие, это «побудьте с этим», не имея четкого плана (прогноза). «Посидите» с импульсом, «дайте» ему гореть, «допуская» любую его интенсивность, и затем, наблюдайте все эти мысли и образы, которые всплывают — ну, знаете, у кого то о большом куске шоколадного торта, у кого то о кружке пива, мысленный фильм о себе с удовольствием выпивающем/ кушающем, все ваши проблемы ушли… эти «фильмы» о приближающемся облегчении, спасении, любви и покое — «позвольте» быть и этим фильмам тоже. Пребывайте со всеми ощущениями, которые всплывают, даже с неприятными. Также «позвольте» быть страху (странному, первобытному предрассудку), что если мы «позволим» быть нашему импульсу, то мы, в итоге, «поддадимся» ему (сорвемся), или что он «прилипнет» и никогда не исчезнет или же он нас «порвет». «Позвольте» быть всем этим сомнениям, которые роятся; чувству, что нам срочно нужно что либо «сделать» с этим импульсом. И, помимо всего этого, помните, что вы — это необъятное пространство, бескрайний океан жизни, в котором, всем этим волнам уже «позволено» быть. То, чего вы так жаждете на глубинном уровне, уже здесь.

Ты есть то, что ты ищешь, о чем нам твердят столетиями все подлинные (аутентичные) духовные учителя. Мы все ищем себя, миллионами разных способов, и шоколад/алкоголь/выигрыши в казино никогда не обладали «властью» (силой) привести нас домой. Наши гуру никогда не обладали этой силой, которую мы проецировали на них. Мы начинаем терять веру в гуру-сигарету, в гуру-алкоголь и возвращаемся к себе, вновь доверяя своим собственным глубинным переживаниям так, как мы не могли этого сделать, когда были детьми.

Зависимости рушатся изнутри. Ведь То, что мы есть, изначально (по своей природе) в покое, изначально не-аддиктивно, изначально завершенно, и не нуждается в дополнениях извне (в людях/объектах). Вот здесь и может разорваться этот круг зависимости (а это круг «себя») в самом его начале. Вот то исследование, к которому призывают нас все виды зависимостей или страданий, и не важно, считаем мы себя зависимыми или нет.

Безличное есть личное.

Чем бы не являлось безличное, оно, на самом деле проявляет себя как личное, и т.о. настоящая свобода не наступит через отказ или отрицание личной истории. Свобода как раз там, в самом сердце этой истории, в самом сердце бардака (беспорядка) человеческого существования. Именно здесь сияет Милость (Благодать).

Вспомните Иисуса на кресте. Посреди этих жутких, невыносимых личных страданий, в самой «сердцевине» переломанных костей, содранной кожи, порванных мышц сияла Божественность, такая безличная и такая свободная. Христос безусловно был человеком, и в этой человечности, абсолютно божественен. Он не обрел свободу через избегание креста, через отрицание личного. Ни свободы, ни Бога, ни целостности, не было на том самом кресте, где Жизнь и «моя» жизнь пересекаются и уничтожают друг друга. Свобода, была и есть, сама жизнь.

Все мы, каждый из нас, живем в этой сердцевине пересечения, где вертикаль (все что вне времени и пространства) встречается с горизонталью (время и пространство), где истинно безличное (открытое пространство, в котором проявляется эта история) встречается с личным (история «меня»). Таким образом, мы доходим до точки, где мы не можем больше использовать слова «личный» и «безличный», потому что, прежде всего, у нас не остается способов их разделять. Где начинается одно и заканчивается другое? Возможно нет никакой границы, возможно в центре пересечения есть только Единость. Может, то чем я являюсь на самом деле, не отделимо от жизни. Может я всегда был тем к чему стремился больше всего. Может…

В своей «истории» я годами отталкивал личное, пытаясь избавиться от своей личной истории, пытаясь раствориться в Абсолюте, распрощаться со своим «меня» и стать «никто». Джэфф был врагом, и я должен был избавиться от него. Личность была Дьяволом, и только уничтожив Дьявола, я мог встретить Бога. Эго было ложью, которую нужно было аннигилировать. По крайней мере, тогда, мне так казалось. Я прочитал кучу духовной литературы, и сделал много умозаключений по поводу реальности — не осознавая, что мои выводы, на самом деле, были моими личными верованиями. Человеческие существа удивительные создания. Нам кажется, мы нашли объективную истину, когда на самом деле мы нашли покой в субъективной вере, и забыли об этом.

На какое-то время, безличностное стало для меня свободой, т.к. в личностном жить стало невыносимо. Моя личная история (относительный опыт) стала адом — я ненавидел свою жизнь, у меня была жуткая социофобия, я не видел смысла в существовании, совсем — поэтому, в то время, имело смысл «свалить» в небеса безличного, обещанные учениями Адвайты. «Нет никакого меня, нет тебя, нет мира, нет других, страдания не существует, нет никакой ответственности» — вот это «комфорт» для измочаленного ищущего. Билет в один конец в свободу от мирских проблем- Аллелуйя! Никакой тебе ответственности, никакого прошлого, никакого выбора — какое спасение! Я мог делать что заблагорассудится, говорить, что взбредет в голову, я даже намеренно причинял людям боль и мне было пофиг, ведь все есть Единство и у меня, по любому, не было выбора. Или так мне казалось.

Мне казалось, я свободен, а тем временем, «ищущий» продолжал кормить сам себя, пресыщаясь этими новыми адвайтическими концепциями. Я думал., что я «никто», в то время как моя личная история процветала на очень личной идее, что я «выше» или «вне» личного. Я думал, что освободился от всех разделений, в то время как «двойственность» и «недвойственность» воевали, «личное» и «безличное» сцепились рогами. Я отрицал все духовные пути и практики, для меня, все они были двойственными и укоренившимися в невежестве. Я воевал (сражался) с любым учителем, который предлагал, как мне казалось, личностный путь. Я смотрел на таких учителей, как на «двойственных» потому как, разговаривая с человеком (личностью) и предлагая им хоть малейшую надежду, тем самым они «подкармливали» поиск и люди продолжали оставаться в ловушке своей истории.

Безличные учения — учения, которые не обращались к «личности» и не предлагали несуществующему ищущему какой-либо надежды и комфорта — были единственно верными (истинными). Это был следующий логичный шаг. И я наслаждался тем, что предостерегал людей от недвойственных учителей, которые «удерживали» людей в ловушке невежества — хотя, когда мне кидали вызов, говоря «Джэфф, скажите, это не слишком критично называть всех других учителей «недвойственными»», если нет никаких «других», и дуальность иллюзорна?» я ретировался, заявляя что нет никого у кого могло-бы быть некое мнение касательно чего-либо, и что все идеально так, как есть. О да, я стал очень искусным (в использовании слов). Вам приходится стать таковым, если вы защищаете позицию, пытаясь при этом делать вид, что у вас нет никакой позиции, которую нужно защищать. Вот так рождаются гуру! Я называю это «ловушкой Адвайты» — но, в то время, я не видел, что сам был в этой ловушке — я считал, что я свободен. Часто, когда вам кажется, что вы свободны, на самом деле, вы еще больше находитесь в ловушке, чем когда либо!

И так, я жил в своем безличном замке, уверенный в своей свободе от всего личного, но, я воевал с личностным (тайком). Я боялся всего личного, оно ужасало меня — мы атакуем то, чего боимся больше всего. Настоящее, честное, подлинное (аутентичное) человеческое взаимодействие? Это страшно. Открыться жизни, признав, что в чем-то заблуждался, отпустить свои самые заветные отождествления и убеждения? Это ужасно. Рискнуть раскрыться перед другими и быть отверженным? Нет, уж лучше притвориться, что нет никаких других с кем взаимодействовать. Личный опыт — это для невежественных спящих. Безличное намного реальнее.

Я заявлял, что свободен от всего личного, но на самом деле, «за кулисами», я по- прежнему сильно страдал — по- прежнему были отношения, которые казались недостаточно «чистыми»; моменты, когда я знал, что был нечестен; моменты, где я сторонился жизни; где поиск все еще имел место быть. Я, все еще, чувствовал себя оторванным от других, заблокированным, незавершенным по многим параметрам — но с тех пор, как я уверовал, что освободился, или что я был «никто», я не мог себе в этом признаться, и оставить других в покое. В этом смысле, учения радикальной Адвайты стали отличной «зоной комфорта" — было комфортно знать что «после освобождения, страдание может быть, по-прежнему, но теперь оно принадлежит «никто». Круто! Страдать это нормально — и мне ничего не нужно было с этим делать, и в любом случае, я ничего не мог с этим поделать, поскольку не было никого, кто мог-бы что-либо сделать. « Я, по-прежнему жалок — убогость все еще появляется — но теперь жалок «никто». «Месседж» радикальной Адвайты приносил огромное утешение.

Несмотря на «страдает «никто» или «кто-то» страдает», страдание по-прежнему было здесь, и страдание было в поиске. Я по-прежнему искал, пребывая на войне с жизнью, но утверждая, что был свободен от поиска, чтобы продвигать себя как «бывшего ищущего». Фух! Удержание этого просветленного фасада, было таким утомительным.

Но, любой фасад, любая крепость, любой замок, в конце концов должны рухнуть. Никакая философская или убежденческая система, сколь радикальной, бескомпромиссной или изощренной она ни была, не сможет защитить тебя от жизни. Жизнь и есть авторитет, и все системы верований, в итоге, осыпаются перед жизнью. Мой замок радикальной Адвайты был возведен на очень хлипком фундаменте…

«Я никто (ничто) — не существует.» Да, в этом есть своя красивая правда. Но, в то-же время, это совсем не так — до тех пор, пока оно не будет сбалансировано своей противоположностью, внутри сна. Ни одна концепция не в состоянии охватить (вместить) жизнь, поскольку жизнь есть до всех концепций (включая и эти). Концепции всегда двойственные — мир концепций это мир двоих. «Я» и «не-Я» всегда появляются и исчезают вместе. «Кто-то» и «никто» всегда приходят и уходят одновременно. Во сне, все идеально сбалансировано своим собственным отражением (противоположностью) — не будет одного без другого. «Ничто существует» сбалансировано «нечто существует» и т.д.

Жизнь, однако, всегда, вне всех этих противоположностей. Она вне «я»/«не-я», «личное»/«безличное», «путь»/ «отсутствие пути», «время »/«отсутствие времени». Жизнь так, как есть, полностью за гранью осмысления, точно так же, как волна никогда не поймет океан, поскольку она уже и ЕСТЬ океан…

Однажды духовный учитель, глядя мне в глаза, сказал (его жена сидела рядом с ним и слушала): «Джефф, это учение Адвайты не имеет НИКАКОГО отношения к отношениям».

О, я глубоко и со всем уважением с этим не согласен, сэр.

Это учение имеет самое непосредственное отношение к отношениям. Отношения с нашим глубочайшим «я», с грёбаной землей, на которой стоим. С нашими гениталиями, нашими внутренностями, ногами. С сердцами, взывающими к другим сердцам, с одиночеством и тоской триллиона существ, с Тем, кто стоит перед нами, умоляя о соединении.

Осознание не может отделиться от всего, что возникает. Множество есть Одно. Мы воздух, но мы также и огонь.

Да, на каком-то невыразимом и таинственном уровне мы все одно и то же Осознание.

Но, мы также великолепно неряшливые человеческие существа, несовершенные, незавершённые, сильно травмированные; и тот факт, что мы — Осознание, этого не меняет.

На самом деле, это осознание заставляет нас лучше, чем когда-либо, осознавать тонкости нашей мягкой, плотской, уязвимой человечности!

Признать желания быть грубым, уязвимым, обнаженным.
Признать наше незнание, ошибки, признать, что мы постоянно учимся: плакать, трястись, говорить нашу ужасающую человеческую правду, раскрывать наш нескончаемый хаос.

Когда защиты меньше,мы можем установить более тесную связь, чем когда-либо.

Когда учения Осознанности отрываются от здорового стыда: то есть, от наших человеческих несовершенств, уязвимости, благоговения и удивления; от нашей склонности к ошибкам; когда они отрываются от нашего незнания и от наших нежных сердец — учения становятся только учениями насилия.

Они становятся ядовитыми учениями, которые преподают ядовитые духовные учителя (м-м-м, многие из них мужчины, просто говоря...), которые пытаются избежать собственной боли, стыда и травм.

Я говорю не для того, чтобы осудить отдельных людей, а для того, чтобы осветить коллективное непонимание.

Однажды я видел, как к учителю Адвайты подошла смелая женщина, переживавшая глубокий жизненный период.

Она сказала: «У меня в животе глубокая тревога».

Он без сожаления ответил: «Нет. Вы все еще привязаны к своему телу, всё ещё отождествляете себя с отдельным «я».

В своем стремлении стать экспертом, он полностью упустил ее сердце и живот.

После этого взаимодействия она была подавленной, взволнованной, и более отстранённой, чем раньше.

Я крепко обнял ее, и позволил рассказать свою историю. Она заплакала, ее тревога уменьшилась, и она снова почувствовала себя целой.

Любить совсем не трудно.
Уязвимость не постыдна - она может исцелить нас.

Я увидел ужасную догму Адвайты. Очернение «отдельного я». Отрицание и стыд человеческой боли и травмы.

Я видел, как самые блестящие и утонченные умы могут использовать учения Осознанности, чтобы сокрушить нашу человечность, притупить нашу уязвимость, заставить замолчать наши сладкие сомнения и уничтожить наш утончённый страх.

Вот почему я много лет назад уволился с поста «учителя недвойственности».

Лично я глубоко влюблен в это вкусное месиво человечества. Я нахожусь в глубоких отношениях — да, отношениях: с трепещущими сердцами, животами, тоской, смятением и беспокойством.

Я не рассматриваю это как нечто отдельное от недвойственности. Ничего из этого не является как некий постыдный «признак» того, что мы терпим неудачу или ещё не «полностью осознаны».

Я рассматриваю всю эту чёртову беспорядочность как нечто глубоко священное. И верю, что в этой обычной святости, мы можем обрести нашу истинную свободу.


Джефф Фостер

Я отдаю себя тишине....

Я погружаюсь так глубоко в свое собственное Существование.

Я наслаждаюсь этим.

Я купаюсь в моей собственной Необъятности.

Мне не стыдно так сильно любить себя.

Я пробую себя на вкус.

Я смотрю своими глазами, поражаюсь тому, что вижу и что не вижу.

Я вдыхаю через ноздри живой день, его сладкие и удивительные запахи и новые ароматы.

Я с удивлением наблюдаю, как чувства пронизывают мое тело, наполняя мою милую и уязвимую нервную систему.

Радость, печаль, ясность и растерянность: все они любимы мной!

Возникают волны самых глубоких сомнений, но и волны уверенности тоже!

Гнев и страх, стыд и гордость: я смотрю на них и благословляю их всех, смеюсь и плачу, когда они сменяют друг друга.

Когда я иду по городу, я отдыхаю здесь, в себе, я отдыхаю в своем собственном сердце, я всё глубже погружаюсь в свое собственное Существо.

Я глубоко одинок и одновременно глубоко связан со всей жизнью.

Я чувствую смерть, гниение и распад вещей вокруг себя, постоянное исчезновение формы и разрушение иллюзий.

Я наблюдаю потери, разочарования, разбитые надежды и будущее!

Я радуюсь темноте и растворяюсь в ней.

Я позволил темноте прикоснуться к самому святому во мне.

Я встречаю темноту как возлюбленный.

Я мокрый от слёз сострадания к тем, кто был оскорблен, опозорен, брошен, потрёпан миром.

Я отмечаю успехи мужчин и женщин, и я здесь, рядом с ними, когда они падают.

Я один, и, в то же время, с человечеством.

Я - ничто, и я проникаю во всё с любовью и любопытством.

Я вдыхаю парадокс своего существования, выдыхаю противоречие и диссонанс, всё моё Существо вибрирует бесконечной тайной, и я счастлив в этом.

Да, моё собственное Бытие является источником моего самого глубокого счастья.

Если это мой последний день, если это моя последняя прогулка по этим улицам, позвольте мне пройти только с благодарностью на устах и только любовью в моём сердце, с одним лишь детским удивлением, наполняющим моё уязвимое «я».

Я отдаю себя тишине......

Джефф Фостер

Счастье – это отсутствие необходимости быть счастливым. Покой – не пункт назначения, но отсутствие его искателя. Любовь – это смерть надежды на лучшее будущее, и полное принятие сегодняшнего дня, в его сладкой и нежной неустойчивости.

Это путь безнадежности: больше нет поиска счастья во времени, зато есть готовность обрести благодать и благодарность в самых неожиданных местах.

Жить без надежды – это удивительная вещь. Это жизнь с широко открытыми глазами, будучи глубоко укорененным в присутствии. Это жизнь с сердцем, распахнутым для даров сегодняшнего дня, и освещение светом своего осознания непроторенных путей просветления.

Смерть надежды – это рождение новой, творческой энергии. Нужно просто оторвать глаза от цели, склонить голову в почтении перед непосредственностью момента, и получить прямо в руки этот живой день – самую ближайшую к нам вещь, самый величайший дар, самый настоящий подарок.

Вы никогда не достигнете точки в вашей жизни, где все разрешится, где все будет аккуратно перевязано бантиком. Это главное.

Не будет «финальной сцены», только происходящий приключенческий фильм без финального завершения.

Вы учитесь любить беспорядок вашей жизни, ее постоянно изменчивую природу, её непредсказуемость.

И вы стоите, как неизменное молчание, в самом центре бури жизни, как большой открытый простор, в котором радость и боль, экстаз и агония, скука и блаженство, могут возникать и утихать, подобно волнам в океане.

И нет проблем, когда вы знаете себя как пространство для всего этого.

Этот изысканно хрупкий мир, этот улётно непостоянный, радужный парад образов, звуков, запахов.

Насколько непередаваемо отсутствие центра всего этого, тот факт, что центра просто нет, что всё плавает в ничём, непрерывно возникает и растворяется в обнажённой пустоте.

Как хрупко это, как мимолётно. Как прекрасно. Как… неописуемо.
И в то же время, как просто, насколько крайне очевидно.

Когда наступает освобождение, и личности уже нет, это не бессодержательная пустота… вовсе нет!..

Это насыщенная какофония, ошеломляющая игра танцующих, поющих, мерцающих отражений других преломляющихся отражений первичного Одного, совершенно убедительная световая иллюзия…

И всё это происходит ни-для-кого, и оно всегда освобождено от нужды быть чем-то иным, чем оно является.

Да, оно является никому, случается с никем, но это не отстранённый мир, нет, вовсе нет… На самом деле всё это настолько близко, на самом деле это и есть сама близость… Просто потому что нет никакого «я», отдельного от «этого»…

Только «Это», только Жизнь в своей полноте, Одна-единственная, в своих бесконечных и невероятно близких проявлениях…

Это никогда нельзя будет описать. Оно за пределами всего этого, слишком велико для всего этого… И в то же время слишком просто. Только это – переливающееся, непостоянное, невыразимое.

Меня спрашивают, почему я не называю себя учителем. Если бы я был учителем, мне пришлось бы быть отдельным от своих учеников, а как же я могу отделить себя от вас?

Если бы я был учителем, мне нужно было бы иметь какое-то учение. Мне нужно было бы иметь что-то, обладать чем-то, знать что-то, чего вы не знаете. Мне нужно было бы давать что-то вам.

Но что я могу дать вам, кроме ничего? Что у меня есть, кроме ничего? Я могу только указывать на это ничто, которое в итоге проявляется во всём и через всё.

И вы можете называть это учением, можете говорить, что я просто делюсь, можете вообще никак это не называть, или можете называть это пустой тратой времени, это не имеет значения. Потому что на самом деле я не делаю ничего из этого.

Это просто происходит, или не происходит. Никто делится ни с кем. Никто учит никого.

Всё это заканчивается в абсолютной близости, в ощущении жизни за пределами любых слов. И при этом отношения учителя и ученика теряют всякий смысл.

Видно только то, что всё учит об этом, потому что всё является этим! Цветок – это! Дерево – это! Кошачья какашка – это! Гора – это! Голод в желудке -тоже это! Жизнь уже выражает себя совершенным образом.Не существует вообще никого, кто мог бы быть учителем.

Но если вы хотите называть меня учителем, это тоже прекрасно. Я бы не хотел ни у кого отнимать его историю. Истории – тоже часть этого.

Учитель я или нет, я мог бы говорить об этом до конца своих дней, или я мог бы не проронить больше ни слова. Равенство. Слова приходят или нет. Сейчас они приходят.

У меня нет бога, включая богов денег, науки и атеизма.
У меня нет постоянной теории о реальности, в том числе.
Я смотрю на рай, ад, карму, реинкарнацию и поиск просветления, как на красивые сказки.
У меня нет гуру, нет линии преемственности, нет учителя: поэтому всё учит меня.
Сомнения и глубокие тайны – мои самые верные спутники.
Я иду только по одному пути, который появляется прямо передо мной.
У меня нет дома, кроме этого священного момента.
Я не доверяю ничему вообще, только происходящему.
У меня нет другого смысла жизни, как быть бесстрашным в ней.
Я знаю, что этот день может быть моим последним днём.
Я чувствую благодарность за все, что было дано, и за все, что было отнято.
Я вижу ограниченность слов и всё еще люблю играть с ними.
Я вижу шутку в словах «я», «мне», «моё», но испытываю восторг при их использовании.
Я понимаю, что я — это не моя история, и понимаю, что даже это — неправда.
Я не считаю возможным говорить что-либо о себе, потому что опыт постоянно меняется.
Я легко говорю о себе, о том, кто никогда не меняется.
Я знаю, что на самом глубоком уровне я равен тебе.
Я знаю, что эти предложения являются бледными имитациями истины.
Я не верю ни во что.
У меня нет религии.
Кроме вдоха-выдоха.
И бесконечного углубления в чудо жизни.

Самым большим моим духовным гуру всегда был дискомфорт.

Я просто сидел с болью или дискомфортом, не пытаясь любым путем куда-то сбежать; без ожидания, без всякой цели, без поиска выхода: ведь это самое «вкусное» место творческого преобразования, место, где грязь превращается в золото.

В момент горя, разочарования, гнева, страха и боли, я бы просто сидел, просто отдыхал с этим жжением в груди, часами, не пытаясь убежать или исправить что-то в моем опыте. Без надежды, без мечты, до тех пор, пока бы не обнаружил непоколебимый, не концептуальный, всегда присутствующий покой в момент сильнейшей бури. Покой, который всегда был; покой, которым я являюсь.

Вместо того, чтобы избегать это неудобное чувство, мы позволяем дискомфорту выявлять свои глубочайшие секреты.

Джефф Фостер

Постепенный переход от неоадвайты к концепции Бхеда-Абхеда Вады: Почему «безличное» не существует?

Раскрыть Спойлер Свернуть Спойлер

Бхеда-абхеда-вада — это непостижимое для человеческого ума одновременное единство и различие между творением и Творцом.

(бхеда переводится как «различие» и абхеда как «единство», вада - «теория»)

Говинда сказал: «То, что вы называете вещью, – это реальное и внутренне присущее? Разве это не просто иллюзия Майи, просто образ и внешний вид? Ваш камень, ваше дерево – они настоящие? –

Сиддхартха ответил Говинде: «И это меня мало тревожит, — сказал Сиддхартха. — Пусть вещи имеют только кажущееся бытие. Но ведь в таком случае и моё бытие есть только кажущееся — значит, в том и в другом случае, они одинаково сродни мне. Оттого-то я и отношусь к ним с любовью и уважением. Оттого-то я и могу любить их».

«Сиддхарта», Герман Гессе


Несколько месяцев назад я сделал такое заявление: «Я официально больше не являюсь «учителем Адвайты», или учителем недвойственности», если я действительно был им.

Жизнь не может быть произнесена словами, и, как бы ни были прекрасны слова Адвайты/ Недвойственности, их нужно отбросить в конце.

Я никогда не мог претендовать на роль какого-то авторитета в этом деле.

Я буду продолжать говорить и петь свою песню тем, кто открыт для слушания, но у меня ушла необходимость придерживаться какой-либо традиции,

использовать язык Адвайты, чтобы избегать реального, подлинного человеческого участия, притворяться, что я, так или иначе, более или менее особенный, нежели вы, разыгрывать вас, что я знаю больше, чем вы, играть «учителя», отказываясь встретиться с вами в игре, прекратить слушать вас, потому что вижу, что вы «до сих пор застрявшие во сне» или «всё ещё личности».

Это послание любви, в истинном смысле этого слова, – иначе это просто нигилизм, маскирующийся под свободу.

«Сторонники Адвайты скажут: «Кого это волнует?» Я говорю, меня. Меня волнует».



ОСНОВНАЯ ТЕМА РАДИКАЛЬНОЙ АДВАЙТЫ

Когда вы слушаете некоторых преподавателей Адвайты/Недвойственности, которые сейчас находятся на сцене, у вас может сложиться впечатление, что есть что-то ужасно неправильное в том, чтобы иметь личную историю.

Иметь осмысленную историю о себе, своём прошлом опыте, своих отношениях, своих чувствах, своих желаниях, надеждах и страхах и т.д. – другими словами, быть живым, дышащим человеком – это явный признак заблуждения и двойственности, и вам нужно пробудиться от этого ужаса!


Если вы пойдётё на публичное собрание, проводимое учителем «радикальной адвайты, они приветствуют вопросы, и вы начинаете говорить о чём-то личном – например, о смерти близкого человека, о вашей зависимости, о болезненном событии, которое произошло в вашем прошлом, они скажут вам, что вы «застряли в своей истории» или «потеряли во сне время и пространство», или они просто скажут, что «вы всё ещё личность» и «ещё не проснулись», и тот факт, что вы рассказали историю, показывает, что вы всё ещё исходите из дуальности – вы всё ещё идентифицируетесь как искатель, застрявший в личной жизни.

Как только вы «попались», вы больше не станете рассказывать личные истории. Вы будете существовать в вечном Сейчас и ничего не знать о прошлом.

Эти учителя, конечно, больше не рассказывают истории (ну, кроме гигантской истории, о том, что «все истории – это признак невежества»).

Они указывают, что сами они существуют в каком-то мистическом состоянии за пределами личного, или что они вошли в своеобразное пространство, где личность больше не имеет никакого значения, значимости или интереса.

У них нет прошлого и будущего, у них нет личных отношений (с кем иметь отношения?), и они конечно, никогда не страдают (потому что все страдания – это иллюзия, правда?)

И вы, конечно же, чувствуете себя ниже этих людей (или не-людей, или они-ничто, или они-отсутствие, или как там они ни называют себя сегодня) и что вы ужасно виноваты и нарциссичны, поскольку всё ещё интересуетесь своей личной историей.

Очевидно, освобождение или просветление у вас ещё не наступило! И поэтому вы ждёте или ожидаете освобождения.


И хотя эти учителя говорят, что вы ничего не можете сделать, чтобы добиться освобождения, вы продолжаете ходить на собрания и читать их книги в тщетной надежде, что это произойдёт в один прекрасный день.

Хотя «вас» нет, с кем это может случиться. И нет «дня»… Какая головная боль! И для этих учителей ваша «головная боль» является ещё одним признаком того, что вы ещё не «попались».

Их учение на 100% верное, чистое и бескомпромиссное, предельно честное, а ваше недопонимание – это ваша проблема, признак вашего невежества.

Бремя вины лежит на вас. Хотя эти учителя говорят о свободе, чуде бытия и полноте все вещей, но в своём отказе или отрицании личного, они посылают ясное послание ищущему – продолжайте искать, ибо в один прекрасный день личное отпадёт.


продолжение....

Искатель находится на пути к обещанному будущему «безличного» состояния, или опыта, хотя, конечно, учителя отрицают, что у них есть какая-то программа, или что они обещают что-либо ищущему.

В иерархии радикальной Адвайты безличное лучше, или более реально, или, по крайней мере, менее иллюзорно, чем личное – хотя, конечно же, также утверждается, что все иерархи являются иллюзиями.

Радикальная Адвайта – это тонкая форма поиска, без сомнения. Конечно, эти учителя не могут не видеть, что их «безличное» (а на самом деле, анти-личное) положение очень личного предпочтения.

Они утверждают, что их учение «безлично» и без программы (потому что о вас не говорят как об отдельном человеке), когда, конечно, их предпочтение избегать или отклонять вашу личную историю является очень личным, и это исходит из программы, чтобы заставить вас понять, что вы ещё не освобождены.

В продвижении безличного, делая безличное абсолютной истиной, они фактически создают разделение между безличным и личным, абсолютным и относительным, хотя они утверждают, что их превзошли.

И хотя они не допускают личных историй на собраниях, но за пределами встреч эти учителя рассказывают истории, сплетничают, спорят и защищают позиции, как и все остальные.

Почему существует различие между тем, что происходит на собраниях и вне их? Почему для них существует одно правило, а для нас другое правило? Почему встречи должны быть таким спектаклем?
Разумеется, свободу приносит освобождение от таких действий?

Теперь, пожалуйста, не поймите меня неправильно. Я не говорю, что эти учителя плохие или неправильные, или что они намеренно пытаются ввести в заблуждение людей – ничего подобного.

Я говорю, что я больше не резонирую с этим способом выражения правды, вот и всё.

Раньше я и сам проводил встречи по «радикальной Адвайте», я также часто отклонял личные истории, как описал выше, и поэтому полностью понимаю, откуда эта форма выражения.

Мне нравился радикальный, бескомпромиссный подход … пока я не исследовал его глубинные предпосылки и скрытые программы.

Мне потребовалось много времени – и много самоанализа и смирения – чтобы понять, что на самом деле безличное и личное – это одно, а эта «антиличная» позиция – это просто личное предпочтение некоторых духовных учителей.

Нет такой вещи, как «безличное» послание, есть только люди, которые действуют безлично по отношению к другим. Есть безличные личности, но нет безличных посланий.

И то, что многие из этих учителей называют «безличной правдой», на самом деле является их собственной антиличной позицией, замаскированной под объективный факт.


продолжение...

БЕЗЛИЧНОЕ – ЭТО ЛИЧНОЕ

Независимо от того, что оно безличное, фактически оно выражает себя как личность, и поэтому истинная свобода не может прийти через отрицание или отказ от личной истории – она на самом деле находится прямо в основе этой истории, в основе беспорядка человеческого существования.

Вот где светит благодать. Подумайте об Иисусе на кресте. Прямо в центре самых страшных личных страданий – прямо в глубине сломанных костей, содранной кожи и разорванных мышц светила Божественность, безличная и свободная.

Иисус был абсолютно человеком и в этой человечности абсолютно божественным. Он не нашёл свободы, избегая креста, хотя и отказался от личного.

Нет, свобода, Бог, цельность – прямо в центре креста, где жизнь и «моя жизнь» пересекаются и разрушают друг друга, Свобода была и есть сама жизнь.

Мы, все мы, живём там, в центре этого пересечения, где вертикаль (то, что за пределами времени и пространства) соответствует горизонтали (времени и пространству), где действительно безличное (открытое пространство, в котором эта история появляется) встречается с личным (историей обо мне).

И так это доходит до того, что вы больше не можете использовать слова «личный» и «безличный», потому что у вас нет возможности отделить их изначально.

Где начинается одно и заканчивается другое? Возможно, нет разделительной линии, возможно, в центре креста есть только Один. Возможно, то, чем я действительно неотделим от самой жизни. Возможно, я всегда был тем, кем я очень хотел быть. Просто возможно.

В моей «истории» (да, здесь появляется история – кто будет отрицать?) я провёл годы, отталкивая личное, пытаясь лишиться моей личной истории, пытаясь жить в Абсолюте, стараясь избавиться от того, чтобы быть «кем-то», и стать «никем».

Джефф был врагом, и я должен был избавиться от него. Личное «Я» было дьяволом, и только разрушив дьявола, можно встретить Бога. Ложью было эго, которое нужно было уничтожить. Или, по меньшей мере, это то, во что я верил в то время.

Я прочитал много духовных книг и пришёл ко многим выводам о реальности – не понимая, что мои выводы были на самом деле личными убеждениями.

Люди – удивительные существа.
Мы думаем, что мы нашли объективную истину, когда на самом деле мы просто остановились на субъективной вере и забыли это.

Некоторое время «безличное» казалось мне свободой, потому что личное стало нежизненным. Моя личная история (относительно существования) стала адской – я ненавидел свою жизнь, страдал от страшных социальных фобий, ощущал себя полным неудачником, не видел смысла в существовании вообще – и поэтому в то время имело смысл убежать в обетованные небеса, обещанные учениями Адвайты.

«Меня нет, нет вас, нет мира, нет других, страдание не существует, нет никакой ответственности на любом уровне» – вау! какой комфорт для измученного искателя! Билет в одну сторону к свободе от всех мирских проблем – аллилуйя!

Нет ответственности, нет прошлого, нет выбора – какое облегчение! Я мог делать то, что хотел, сговорить, что хотел, я мог бы даже обидеть людей намеренно, и это не имело значения, потому что всё Едино, и у меня не было выбора в любом случае.

Или я так верил. Я думал, что я свободен, а тем временем искатель сам себя кормил, объедался этими новыми концепциями Адвайты.

Я думал, что я никто, а между тем моя личная история торжествовала именно на личной идее, что я был вне или выше личного.

Я думал, что свободен от всех разделений, а между тем «недвойственность» и «двойственность» были в состоянии войны, «личное» и «безличное» сцепились рогами.

Я отверг все духовные пути и практики – они все были двойственны и укоренены в невежестве. Я воевал с любым учителем, который выглядел так, будто он предлагал личный путь. Я видел этих учителей «дуалистическими», потому что казалось, что, разговаривая с человеком и предлагая им какую-либо надежду, они на самом деле подпитывали поиск и удерживали людей в западне их историй.

Безличные учения – учения, которые не говорили человеку и не предлагали несуществующему искателю никакой надежды или утешения – были единственной правдой; это казалось логичным следующим шагом.

И мне нравилось предупреждать людей о дуалистических учителях, которые держали людей в ловушке невежества. Хотя, конечно, когда мне заявляли об этом («Джеф, не лицемерно ли называть других учителей дуалистическими, когда других нет, а двойственность – это иллюзия?»), я отступал и говорил, что здесь никого нет с каким-либо мнением о чём-либо, и что всё и так совершенно.

О, да, я стал очень умным на слова. Приходится, когда вы защищаете позицию и пытаетесь сделать так, как будто у вас нет позиции для защиты. Вот как рождаются гуру.

Я называю это «Ловушка Адвайты», и в то время я не думал, что попал в ловушку – я думал, что свободен. Часто, когда вы думаете, что свободны, вы больше в ловушке, чем когда-либо.

Итак, я жил в своём безличном замке, полагая, что я свободен от личного, но тайно я воевал с личным. Я боялся личного, это меня пугало – мы атакуем то, чего мы больше всего боимся.

Настоящее, честное, подлинное человеческое общение? Страшно. Открыться жизни, признать, что ошибался в некоторых вещах, отпустить оберегаемую самобытность и убеждения? Ужасающе.

Риск выставить себя перед другими и быть отвергнутым? Нет, лучше притвориться, что не с кем общаться.

Личный опыт – для невежественных мечтателей. Безличное гораздо более реально.

Я утверждал, что свободен от личного,
но тайно, за кулисами, я всё ещё очень страдал – всё ещё были отношения, которые не были чистыми, места, где я знал, что я не честен, места, где я воздерживался от жизни, где всё ещё происходили поиски.

Я всё ещё чувствовал себя отключённым от других, заблокированным, нереализованным , но поскольку я считал, что я свободен и что я «никто», я не мог признать это сам, не говоря уже о других людях.

Радикальное учение Адвайты было большим комфортом в этот момент – было комфортно знать, что «после освобождения страдание возрастает, но теперь оно никому не принадлежит».

Великолепно! Страдание было в норме – мне не нужно было ничего с этим делать, и в любом случае я ничего не смог с этим поделать, потому что здесь никого не было.

«Я всё ещё несчастен, всё ещё есть страдание, но теперь некого жалеть».

Радикальное послание Адвайты обеспечило большое облегчение. Но нет страдающего, или кого-то страдающего, но страдание всё ещё есть – страдание ищет!

Я всё ещё искал, всё ещё воевал с жизнью, но утверждал, что свободен от всех поисков, чтобы поддержать свою личность как «бывшего искателя». Уф.

Это было так утомительно, держать этот просветлённый фасад! Но любой фасад, любая защита, любой замок должны рушиться в конце.

Никакая философия или система убеждений, независимо от того, насколько они утончены, радикальны или «бескомпромиссны», не могут защитить вас от самой жизни.

Жизнь – это авторитет, и все системы убеждений рушатся перед жизнью, в конце концов. Моя крепость радикальной Адвайты была построена на очень шатких основах…

«Я никто, ничего не существует». О, да, в этом есть прекрасная правда. Но в то же время, это – неправда, совсем нет, пока она не будет сбалансирована своей противоположностью, внутри сна.

Никакая концепция никогда не может начать захватывать жизнь, потому что жизнь предшествует всем концепциям (в том числе и этим).

Концепции всегда двойственны: мир концепций – это мир двух. «Я» и «не-я» всегда появляются и исчезают вместе. «Кто-то» и «никто» всегда возникают и исчезают одновременно.

Во сне всё прекрасно сбалансировано своим собственным отражением – вы не можете иметь одно без другого.

«Ничто не существует» прекрасно уравновешивается с «что-то существует» и т.д. Однако сама жизнь всегда находится вне всех этих противоположностей.

Она находится за пределами «я» и «не-я», «кто-то» и «никто», «путь» и «не-путь», «время» и «отсутствие времени».

Жизнь как она есть совершенно непостижима, так же, как волна никогда не поймёт океан, потому что она уже океан…


продолжение...

ВОЛНА И ОКЕАН

Представьте себе волну в океане. Волна говорит себе: «Я отделена от океана». Она верит и ощущает себя отдельно от океана. Она считает, что родилась как отдельная сущность и что она умрёт в один прекрасный день.

У неё есть история о прошлом и будущем, она может говорить о своём прошлом опыте, об успехах и неудачах, о достижениях, о своих надеждах и сожалениях и страхах.

И миллионами разных способов она тратит свою жизнь на поиски любви, поиск одобрения, стремление к успеху или стремление к духовному просветлению – а то, что она действительно ищет, это, конечно, океан.

И волна уже является прекрасным проявлением океана – чем она была с самого начала. Океан фактически выражает себя как множество волн, кажущихся разными. Единый, выражающий себя как многие, хотя на самом деле «многие» не отделены от «единого».

Дело в том, что нам кажется, что волна существует, но только кажется, – на самом деле, нет отдельной волны.

Волна буквально ex-sist (exsist значит “существовать», а eх – “бывший), т.е. существовавшая (выделившаяся из океана), но на самом деле нет отдельной волны, выделившейся.

Итак, у нас, похоже, есть парадокс – кажется, что волна существует (выделяется), а на самом деле её нет (потому что, как всё может выделиться из океана, когда океан есть всё, что есть, как может океан выделить из себя?).

У нас есть парадокс безличного, появляющегося как личное. Волна – это и личное, и безличное. Она существует и не существует. Она кажется отдельной (история) и всё же она не отделена от океана, от жизни.

Итак, мир волны – это мир дуальности.
С точки зрения «волны» возникают разделения: между безличным и личным, между абсолютным и относительным, между пустотой и формой, между двойственностью и недвойственностью.

Но с точки зрения «океана» эти разделения не существуют – ничего не происходит. Это только волна разделила личное от безличного, «я» от «не-я», что-то от ничто.

Океан не может делить таким образом – потому что он то, что существует, без возможности отделить себя от себя. Вода не может отделиться от воды. Говорит только волна.

Океан молчит – ему нечего сказать. Он не «существует», потому что он не «выделяет из себя» – он никак не может отделить себя от себя.

И поэтому становится ясно, что:

Только присутствие человека разделяет личное и безличное, а затем утверждает их выражение, или учение тем или другим способом.

Только человек будет требовать, чтобы не быть человеком, потому что только человек изначально может видеть это разделение (личность/не-личность).

Точно так же только «я» утверждает, что у него нет «я», только эго утверждает, что оно свободно от эго. Только учение, основанное на дуальности, отвергает другие учения как дуалистические. Только учитель в состоянии войны с собственным невежеством называет других учителей невежественными.

Мир – идеальное отражение себя. Если бы учение было действительно безличным, его бы не существовало, и проведение собраний и ритритов было бы невозможным. Океан не говорит.

Чтобы называть себя безличным, учение должно было сначала укорениться в личном, а затем должно отрицать его. Гениально.

В любом случае, это всё замечательно!

Это означает, что никто не имеет ответов.
Это означает, что когда дело доходит до океана, ни одна из волн не может быть авторитетом.
Это означает, что ни одна из волн в океане не может выйти за пределы океана, потому что она всего лишь выражение океана.

Волна, которая утверждает, что вышла из океана или вышла за пределы океана, по-прежнему остаётся волной, заявляя определённые претензии.

Даже самый радикальный учитель Адвайты всё ещё волна. Никто не «достиг» безличного или «вышел за пределы» личного, потому что волна не может выйти за пределы себя. Все волны равны по существу – это вода.

Другими словами, безличное не может быть безличным, пока оно радикально не включает в себя и не охватывает личное.

Это кажется полным противоречием в терминах, но вам часто приходится говорить парадоксально, говоря о чём-то, что нельзя выразить словами!

Безличное – это личное, недвойственность – это двойственность – тогда это завершение. Вы не найдёте безличное нигде, кроме как прямо в центре личного – полный парадокс; и всё же это так же просто, как дыхание.

Как бы то ни было, я думаю следующее:
Волна видит, что это океан. Волна использует это понимание, чтобы отрицать, что изначально была волна – или когда-либо была. Да, это сложно.

Поэтому вы должны быть очень осторожны, когда говорите о недвойственности!

Понимаете, искатель хочет, чтобы его кормили. Когда ищущий получает концепцию – «нет меня, нет мира, нет страданий» и т.д., тогда, если не видно с абсолютной ясностью, на что указывают эти слова, искатель фактически будет использовать эти слова для углубления поиска и идентификации.

Так, например, если нет свободной воли, и если нет выбора, если нет других, и если нет страданий, тогда «я могу делать всё, что хочу. Я могу выйти на улицу и убить кого-то сейчас, и это не имеет значения, потому что это просто Единство – оно не имеет значения, потому что нет выбора».

Именно тогда недвойственность просто становится другой системой убеждений, другой религией, другой формой разделения.


продолжение...

КОНЕЦ ФУНДАМЕНТАЛИЗМА

И поэтому способ, которым я говорю о недвойственности, действительно изменился за эти годы – он эволюционировался, чтобы интегрировать это фундаментальное понимание «не-разделения" между тем, что мы называем «личным», и что называем «безличным».

Раньше я говорил гораздо больше с абсолютной, «океанической» позиции – нет меня, нет вас, нет мира – и я ещё иногда делаю это, но только в определённое время и в определённых контекстах, когда это кажется уместным.

С точки зрения океана нет времени и пространства, нечего делать и некуда идти, потому что океан находится за пределами всех этих разделений.

В то же время, однако, эта окончательная истина выражается как время и пространство, как появление волн, как появление человека в мире.

Нет «меня» и нет «тебя», но есть присутствие меня и тебя – и это то место, где мы живём и встречаемся, в присутствии.

Вы не существуете, и всё же вы присутствуете, и именно поэтому я могу вас любить.

Я здесь не как отдельное существо, и всё же я здесь, несомненно, так же, как и вы. Кем я являюсь (как океан) – это вне истории, и всё же, несомненно, появляется история (волна) – и как у волны, у меня нет необходимости отрицать историю, или делать вид, что она не существует, как может история отрицать историю?

Поэтому я танцую и играю как волна, всегда сознавая себя как океан, без противоречия. Это только для ищущего ума кажется парадоксальным.

И вот что видно в наши дни: недвойственность – это не отказ от двойственности, а празднование её – такое полное празднование, что нельзя даже использовать слова «недвойственность» и «двойственность» как отдельные друг от друга.

«Никто» и «кто-то» на самом деле одно – их никогда не было два.

Если «здесь нет никого» – это распятие, тогда «появление кого-то» является воскрешением. Распятие нуждается в воскрешении, чтобы завершиться. И поэтому радикальная Адвайта лишь частично верна – пока она не завершится анализом. Тогда всё закончится.

Когда я еду на машине слишком быстро, а полицейский останавливает меня и спрашивает, как меня зовут, я говорю «Джеф Фостер». Я не говорю: «Я никто» или «Джеф Фостер не существует». И хотя в конечном итоге это может быть правдой, но всё же, когда я говорю это, это неправда – это просто другое понятие.

Никто не живёт «в конечном счёте».
Мы не можем жить в крайности.

Мы живём здесь, в этом мире времени и пространства и видимых вещей, поэтому я встречаюсь с полицейским и говорю «Джеф Фостер» – и это любовь. (Да, любовь, даже к офицеру полиции).

Даже самый фундаменталистский учитель недвойственности назовёт своё имя, когда его остановит полицейский.

Кто может отрицать имя и форму? Кто может отрицать историю? Кто будет отрицать личность? Кто бы этого хотел?


продолжение...

СВОБОДА ДЛЯ ЛЮДЕЙ

В наши дни, поскольку я больше не считаю себя учителем Адвайты (и, конечно, не «учителем радикальной адвайты»), на моих встречах и ритритах нижеследующие правила и предписания больше не применяются: Вы не должны говорить о своей личной истории; вы не должны использовать слова «я» или «меня» или «моё».


Если вы расскажете о своей личной истории, над вами будут смеяться, ваш опыт будет отвергнут или будет признан недействительным, или вы будете наказаны.

Или вам скажут, что вы всё ещё «застряли во сне» или «не знаете своей истинной природы» или что «освобождение, очевидно, ещё не произошло».

Да, все свободны, на самом деле свободны, слава Богу, использовать любые слова, которые хотите, чтобы рассказать о своём человеческом опыте любым способом, который чувствуете для себя правильным, честным и верным для повествования своей истории.

Истории разрешены – любой человеческий опыт позволен.

И, конечно, встречи и ритриты состоят не в том, чтобы предаваться этим историям или «фиксировать» их, но они не об отрицании или отказе от историй.

На встречах мы освещаем историю – мы просветляем ищущего. Мы не кормим ищущего такими новыми понятиями, как «меня нет» (хотя эти слова могут использоваться в определённых случаях в качестве указателей), и мы не отрицаем появления искателя и не притворяемся, что нет такой вещи, как человеческие страдания (и как легко отрицать страдания, когда вы не страдаете).

Что пробивается прямо через центр потаканий сюжетным линиям и отрицаний их – это настоящее видение, которое вы не совершаете, это видение, которым вы являетесь.

Встречи – они все о новом открытии этого видения – о том, что это конец поисков.

Истинная свобода заключается не в том, чтобы убежать от личного в безличное – это можно найти в самом центре даже самого глубоко личного человеческого опыта.

И какое это облегчение снова быть живым, дышащим человеческим существом, чтобы позволить жизни выражать себя как эти человеческие имя и форма, как этот прекрасный личный человеческий опыт, и знать, что это ни кто иной, как безличный танцует, играет, празднует себя каждый момент.

Я благодарю учителей радикальной Адвайты за то, что они поют свою песню, и я почтительно нарушаю их традиции раз и навсегда – поскольку все традиции ограничены, и песню жизни нельзя сдержать.

Фундаментализм не может выдержать; любовь уничтожит всё в конце. Расскажи мне свою историю. И пусть безличное светит.


КОНЕЦ