Дживанмукти-вивека. Освобождение при жизни.

Может возникнуть вопрос: если внутреннее Я есть Пара-Брахман, то почему мы не осознаем блаженство (которое является сущностью такого Брахмана) в нашем нынешнем состоянии?

Это осознание блаженства объясняется с помощью иллюстрации теми, кто знает:

«Масло, хотя и присутствующее в каждой части тела коровы, не способствует ее питанию; оно служит лучшим лекарством для той же самой коровы, будучи выделенным в своей надлежащей форме.

Точно так же великий Господь, присутствующий в телах всех существ, подобно упомянутому маслу, не дарует (высшего) блага людям, если к Нему не подходят с должной преданностью».


Если учитель, отец, брат и другие, которые находились в таких отношениях с йогином на предыдущем этапе его жизни, будучи сами преданными пути действия, движимого слепой верой, попытаются смутить его, упрекая за то, что он стал еретиком, отказавшись от пучка волос, священной нити, трех ежедневных аскез и тому подобного,

Господь стремится показать, как йогин должен вести себя, чтобы избежать такого смятения:

«И только это есть пучок, это снова есть нить, — благодаря знанию единства высшего Атмана и его собственного Я, все чувство различия между ними уничтожается: — Это и есть ежедневная аскеза».


То, что символизируется как знание Брахмана, которое является темой всех Упанишад, только это служит цели внешних символов, характерных для всех аскез, а именно пучка волос, нити и т.д.


Словами «и» и «снова» подразумеваются мантра (произнесение ведических молитв) и дравья, необходимые материалы, которые также являются другими характеристиками аскез.

Виды блаженства, такие как достижение рая и т.д., которые являются результатом аскез и принятия их символов, таких как пучок волос и т.д., несомненно достижимы через реализацию Брахмана;
ибо все объективное счастье есть не что иное, как частица блаженства Брахмана.

«Другие, т.е. все существа, получают поддержку лишь от частицы блаженства» (Бр. 4. 3. 32), говорит шрути.


Джихваники имеют в виду именно эту идею, когда воспевают в Брахмопанишаде:

«Просветленный, имеющий голову, полностью обритую, включая пучок волос, должен также отказаться от этого внешнего символа — священной нити¹»;

он должен отныне облечь себя в священную нить неизменного высшего Брахмана.


1 Ибо эта нить в Веде объявлена дающей необходимую духовную способность совершать аскезы и т.д. Прежде чем эта нить будет формально надета, никто не может выполнить никакого религиозного обряда.


То, что указывает (на святость), называют нитью; эта нить есть истинное высшее состояние; тот Брахман, который понимает эту нить, достиг крайнего предела всей Веды.


Нить, на которую нанизана вся вселенная, подобно множеству украшенных драгоценностями бусин, нанизанных на нить, — эту нить йогин, понимающий йогу и увидевший свет, должен носить на себе.


Просветленный знающий Истину, твердо стоящий в высшей йоге, должен отбросить символическую нить, которую он носит.

Тот, кто носит эту нить в форме Брахмана, не будет осквернен или нечист из-за ношения этой нити.

Те, кто имеет знание как свою священную нить и носит ее внутри себя, являются истинными знатоками Брахмана в этом мире, истинными носителями истинной священной нити.


Те, кто имеет знание как пучок волос на голове, кто твердо утвердился в своем знании и имеет знание как свою священную нить, находят в знании высшую цель своей жизни, ибо знание все чисто и свято.


Тот просветленный, у которого нет другого пучка, кроме знания (исходящего из него), подобно восходящему пламени огня, истинно носит пучок над головой, а не те, кто просто носит волосы в каком-либо виде.


Такие брахманы и другие, которые имеют право на определенные обряды, предписанные в Веде, должны носить только эту нить, ибо это есть знак, предписанный для ношения теми, кто имеет право совершать эти обряды.

Тот, кто носит пучок, а также нить знания, чистую и простую, объявляется знатоками Брахмана наделенным полным статусом истинного брахмана.

«Эта священная нить есть высшее прибежище, конечная цель; просветленный знающий есть истинный носитель этой нити; те, кто знают, признают его единственным истинным жертвователем» (Брахмопанишад, 6-15).

Следовательно, так же как у йогина есть «пучок» и «священная нить», так же у него есть и «ежедневная аскеза».


Чувство различия (между Параматманом и Дживатманом), рожденное иллюзией, полностью уничтожается знанием единства Параматмана, темы шастр, и Дживатмана, «эго» всех сознательных действий, вызванного прослушиванием главного текста.

Невозможность дальнейшего повторения этой иллюзии есть особая заслуга такого уничтожения.


Поскольку это знание единства двух — Дживатмана и Параматмана — возникает в точке, где они, так сказать, сливаются друг с другом, это называется истинной сандхьей йогина,

подобно тому как выполнение аскезы, назначенное Ведой на время, когда день и ночь встречаются, известно как сандхья.


Так как это так, йогин никоим образом не может быть оскорблен фанатиками, движимыми слепой верой (в ритуалы).


Таким образом, ответ на вопрос:
«Что есть путь?» — дан в словах, начинающихся с «Этот (человек) должен отказаться от жены, детей и т.д.».


Ответив на вопрос: «Каково их состояние?» кратко в словах: «Он постоянно свободен от и т.д.».

Текст теперь подводит итог следующим образом:

«Отказавшись от всех желаний, в недвойственности (находится) высшее состояние» (Парама. Уп., 3).


Поскольку гнев, жадность и подобное происходят от желания, с отказом от желания все эти недостатки ума исчезают.


Ваджасангеями воспевается следующее с этим в виду:

«Теперь они говорят истинно: этот Пуруша есть все желание» (Бр. 4. 4. 5).


Следовательно, непрерывное пребывание ума йогина, свободного от всех желаний, в недвойственности становится достижимым.




ПОДЫТОЖИВАЯ СКАЗАННОЕ:

Вопрос о природе блаженства: Если наше истинное "Я" - это Пара-Брахман (высшее блаженство), то почему мы не ощущаем этого блаженства в обычной жизни?

Ответ: Как масло есть в каждой части коровы, но не питает её, пока его не извлекут и не используют правильно,
так и Брахман присутствует во всех существах, но Его блаженство не ощущается, пока к Нему не обращаются с правильной преданностью и знанием.

То есть осознание блаженства требует правильного подхода - не механических ритуалов, а глубинного понимания единства Атмана и Брахмана.



Если родные или учителя, привязанные к формальным ритуалам (пучок волос, священная нить, ежедневные обряды), упрекают йогина за их отказ, как ему отвечать?

Суть в том, что:

"Пучок волос" - это знание единства Атмана и Брахмана.

"Священная нить" - сама истина Брахмана, на которую "нанизана" вся вселенная.

"Ежедневная аскеза" - постоянное пребывание в этом осознании.

То есть внешние символы (нить, пучок) - лишь указатели на внутреннюю реальность.


Когда человек постигает Брахман, они становятся ненужными, ведь:

"Истинная нить - это знание".
"Истинный пучок - пламя мудрости, исходящее из головы".


Пример из Брахмопанишад:

"Просветленный, обривший голову (отказавшийся от пучка), должен отбросить и внешнюю нить - ведь его нитью теперь является сам Брахман".



Почему внешние ритуалы не главное?
Все ритуальные действия (и их плоды, даже небесные наслаждения) - лишь крошечные частицы блаженства Брахмана.

Как сказано в Упанишадах: "Другие существа живут лишь частицей Его блаженства".

Истинный йогин не нуждается в формальностях, потому что его "аскеза" - пребывание в недвойственности (Адвайте).

Его "нить" - осознание, что всё есть Брахман.

Его "пучок" - пламя мудрости, сжигающее невежество.


Поэтому внешние символы (как нить или пучок) нужны лишь тем, кто ещё на пути. Познавший Истину оставляет их, как змея сбрасывает кожу.



Если фанатики, привязанные к ритуалам, осуждают его, йогин не спорит. Он знает:
Их упрёки - следствие авидьи (невежества).

Его состояние - полное уничтожение иллюзии разделённости между "я" (Дживатманом) и "Брахманом".

Это знание - истинная "сандхья" (место слияния дня и ночи, индивидуального и высшего).



Ответ на вопрос "Какой путь?" дан в начале текста: "Отречься от всего (семьи, имущества, ритуалов). Принять простую жизнь (набедренная повязка, посох)."


Но главное - внутреннее состояние:

"Отказавшись от всех желаний, пребывать в недвойственности".

Нет желаний - нет гнева, жадности, страха.

Нет двойственности - нет "я" и "других", только Брахман.


"Высшее состояние - там, где ум, свободный от желаний, сливается с Абсолютом".


Истинное отречение - не во внешних атрибутах, а в осознании себя как Брахмана, после чего все ритуалы и символы становятся ненужными, а ум - абсолютно свободным.

На этом этапе возникает вопрос для рассмотрения: Вивидиша-санньясины, которые являются лишь искателями, ходящими с предписанной палкой в руке и еще не отказавшимися от васаны выполнения ведических предписаний, не признали бы Парамахамсу, не носящего предписанной палки, как они.


Это было сказано с целью прояснения этого:

«Тот, кто несет истинную палку знания, называется носителем одной палки (эка-дандин);

носитель деревянной палки, который принимает пищу без разбора и лишен всякого истинного знания, находит свое место в самом ужасном аду, называемом Раурава.

Тот, кто лишен терпения, знания, отречения, самообладания и других добродетелей и только поддерживает себя подаянием, есть грешник, нарушающий священный обет истинного санньясина.

Познав эту разницу, он (становится) Парамахамсой» (Парама. Уп., 3. 3).



Эта «одна палка» Парамахамсы бывает двух видов: палка знания и бамбуковая палка, подобно тому как «три палки» тридандина бывают трех видов, символизирующих его речь, ум и тело.


Эти три описаны Ману следующим образом:

«Контроль (данда¹) речи, контроль ума, контроль действий, — тот, кто имеет эти три постоянно в своем уме, называется (истинным) тридандином.

Обладая этими тремя видами контроля в своих отношениях со всеми существами и имея все желания и гнев под контролем, он достигает высшей цели жизни» (12. 10-11).


1 То есть слово «данда», которое означает «палку», а также «контроль», означает контроль речи, контроль ума, контроль тела; — это данды, предписанные как символ обычного санньясина.


Их характеристики описаны Дакшей следующим образом:

«Контроль речи, ума, действий, — тот, кто имеет эти три постоянно при себе, называется (истинным) тридандином. В случае первого он должен соблюдать молчание, а в случае третьего — полное воздержание от желаний. Что касается второго, предписывается практика пранаямы».


Другая смрити также читаем:

«Контроль действий (состоит в) умеренности в еде».


Эти признаки тридандина также должны соблюдаться Парамахамсой.


Питимаха говорит:

«Йогин Парамахамса есть тот, кто принадлежит к четвертому порядку, упомянутому в Веде; он обладает терпением и соблюдением; он есть Вишну во плоти и носитель трех данд».


Поскольку это так, подобно тому как молчание и другие добродетели должны считаться каждая дандой, поскольку они полезны для контроля речи и т.д.,

так же и знание, которое рассеивает невежество и его последствия, должно рассматриваться как данда.


Только тот Парамахамса, который несет эту данду чистого знания, известен как экадандин в истинном смысле этого слова.

Может случиться, что эта умственная данда знания может на мгновение ускользнуть из ума из-за какого-либо отвлечения; с целью предотвращения такой ситуации бамбуковая палка носится как напоминание.


Тот Парамахамса, который, не зная скрытой истины Веды, обманывает себя, полагая, что он достиг конца существования, просто меняя одежду, предписанную санньясой, и таким образом ходит с бамбуковой палкой в руке, — такой человек находит свое место в самых ужасных адских областях, называемых маха-раурава, полных различных видов мучений.


Причина этого такова: Видя, что человек одет в одежду Парамахамсы, и ошибочно принимая его за просветленного знающего Истину, все люди угощают его обильной трапезой в своих домах.

Этот человек, стремясь удовлетворить свои вкусовые пристрастия, не делает никакого различия между тем, что ему следует принимать, а что нет, объедается до пресыщения и таким образом совершает грех своим поведением.


«Санньясин не (оскверняется) оскверненной пищей»; «Он должен просить (милостыню) у всех четырех варн»; — эти и подобные тексты из смрити относятся только к просветленному знающему.


Но поскольку рассматриваемый человек есть невежда, подобает, чтобы ад стал его обителью.

Именно поэтому Ману предписывает правило о милостыне с целью исправления таких ложных (невежественных) санньясинов:

«Никогда не следует стремиться получить милостыню, прибегая к предсказаниям знамений или толкованию примет, астрологии или медицине, или демонстрируя свое знание хорошего поведения или смысла шастр.

Следует ходить за милостыней только раз (в день) и никогда не искать ее в избытке. Ибо аскет, привязанный к милостыне, тем самым привязан (соблазнен) также к объектам наслаждения» (Ману., 6. 50, 55).


Что касается санньясина, который занят практикой знания, сказано:

«Парамахамса может есть один или два раза (по необходимости), но он должен, во что бы то ни стало, постоянно поддерживать поток знания внутри».


Поскольку это так, только он есть Парамахамса в истинном смысле этого слова, кто несет высшую данду знания, помня очевидную разницу в превосходстве и неполноценности между палкой знания и бамбуковой палкой.


Пусть просветленный Парамахамса имеет, во что бы то ни стало, эту данду знания и не будет вынужден носить бамбуковую данду.

Но тогда возникает вопрос: как он должен регулировать себя в других вопросах, касающихся его поведения.


Текст продолжает отвечать на это:

«Одетый только в пространство, не обязанный приветствовать (других), ни участвовать в ритуалах для умилостивления душ усопших предков, не затронутый ни клеветой, ни похвалой, нищий должен сохранять открытый ум (принимать позицию самоустранения).

Ни призывания, ни проводов, ни заклинаний, ни медитации, ни преданности, ни коннотации, ни денотации, ни чувства разделения, ни тождества, ни моего, ни твоего, ни всего, ни (остального) — нищий не имеет даже жилища.

Он не должен ни в коем случае (собирать вокруг себя) группу учеников, ни даже смотреть на них» (Парама. Уп., 4).


Одетый только в пространство, то есть имея пустое пространство вокруг как покров, другими словами, в естественном состоянии.


Что смрити предписывает в:

«Выше колен и ниже пупка он должен носить один кусок ткани, а вторым покрывать верхнюю часть тела, и с этим он должен ходить за милостыней»,

относится к тем, кто не является йогином.


Именно с учетом этого различия было сказано ранее:

«Даже это не является абсолютно необходимым».


Хотя в другой смрити сказано:

«Приветствие должно быть сделано тому, кто является санньясином ранее и принадлежит к тому же порядку, и никогда никому другому» (Яджна. Уп., 10),

но, поскольку это относится к тем, кто не является йогином, нет необходимости для Парамахамсы делать какие-либо приветствия.

Поэтому было сказано, определяя брахмана, что он есть тот, «кто не имеет приветствий, чтобы предложить, ни похвалы, чтобы воздать».


Участие в «ритуалах, связанных с умилостивлением душ усопших предков» путем подношений в святых местах, таких как Гая, Праяга и т.д., из-за чистой веры, запрещено (в его случае).


Словом «клевета» в предыдущем тексте «Он (стоит), отказавшись от клеветы и т.д.» предотвращается раздражение, вызванное тем, что человек подвергается клевете, исходящей от других, тогда как под «клеветой или похвалой», упомянутыми здесь, подразумевается то, что исходит от самого Парамахамсы, направленное на других.


Нейтральная позиция относится к отсутствию у него привязанности к каким-либо условностям или формам в повседневной жизни.


Как то, что смрити предписывает относительно поклонения богам, в словах:

«Хождение за милостыней, перебирание четок, чистота, омовение, медитация, поклонение богам — эти шесть (действий) должны всегда неукоснительно соблюдаться как предписания правителя»,

относятся только к тому, кто не является йогином, поскольку используются слова «ни призывания и т.д.».



ПОДЫТОЖИВАЯ СКАЗАННОЕ:

Здесь рассматривается важный вопрос о различиях между истинными Парамахамсами (просветленными мудрецами) и теми, кто лишь внешне следует обрядам отречения (Вивидиша-санньясины).

Основное внимание уделяется символическому значению атрибутов санньясина, особенно "палки" (данды), и истинной сути отречения.


Вивидиша-санньясины (искатели) носят внешние атрибуты (палку, священную нить), но ещё не постигли истины. Они могут не признавать Парамахамсу, отказавшегося от этих атрибутов.

Истинная "палка" - это знание, а не физический предмет

У истинного Парамахамсы "одна палка" имеет два аспекта:
- Палка знания (главная)
- Бамбуковая палка (внешнее напоминание)


У обычного санньясина "три палки", символизирующие контроль:
- Речи (молчание)
- Ума (пранаяма)
- Тела (воздержание от желаний)


Особенно подчеркивается опасность ложного отречения.

Те, кто лишь внешне имитирует санньясу ради еды и комфорта, попадают в адские миры.

Ложные санньясины опасны как для себя, так и для общества.


Истинный Парамахамса не привязан к ритуалам и формальностям, не реагирует на похвалу или порицание, не участвует в обрядах поминовения предков, не имеет учеников или последователей, живёт в естественном состоянии, свободном от условностей.


Истинный мудрец может использовать бамбуковую палку как напоминание, но его главная "палка" - знание.

Он не связан предписаниями о пище, одежде или поведении, которые важны для начинающих.

Его главная практика - постоянное пребывание в знании истинной природы реальности.

Это Высшее состояние - полная свобода от всех условностей при сохранении внутренней дисциплины.

Суть его пути: от внешних форм - к внутренней сути, от ритуалов - к прямому знанию, от множественности ограничений - к единству с Абсолютом.

Разница между «медитацией» и «преданностью» заключается в том, что в первом случае размышление носит случайный характер, а во втором — непрерывный.


Поскольку йогин не имеет никакого отношения к мирским делам, таким как похвала, клевета и подобное, или к ритуальным обязанностям, предписанным шастрами, таким как поклонение богам и т.д., то у него нет дела и до философских текстов, касающихся вопросов коннотации и денотации¹.


1.Коннотация (глубинный смысл) - например, когда в священном тексте говорят "Ты есть То", под "Ты" подразумевается высшее Сознание (Брахман)

Денотация (прямое значение) - то же слово "Ты" может означать просто человеческое сознание в теле Для йогина эти философские тонкости не важны- он уже пережил единство со всем


Тогда как то высшее Сознание, которое является Свидетелем всего, есть коннотация термина «Ты» в великом тексте «Ты есть То», сознание, заключенное в теле, таковым не является, а есть лишь его денотация.


Последнее совершенно отделено от смысла «Того» в упомянутом тексте, тогда как первое тождественно ему.


Термин «Я» способен охватывать и обозначать все действия, зависящие от собственного тела, тогда как те, что зависят от тела другого, охватываются термином «Ты».


Два вида, а именно коннотация и денотация «Ты» в великом тексте, оба наделены сознанием, а бессознательный мир, помимо этого, может быть охвачен словом «все», встречающимся в «ни всего».


Эти и подобные мысли никогда не тревожат ум йогина, поскольку его ум навеки пребывает в Брахмане.

Следовательно, нищий «не имеет даже жилища»; ибо, если он приобретает какое-либо жилище, например монастырь, как постоянное место пребывания, он тем самым подпадает под чувство «Я» по отношению к нему, и его ум будет часто отвлекаться мыслями, связанными с его потерей или улучшениями, которые нужно в нем произвести.


Гаудападачарья говорит, имея все это в виду:

«Тот аскет, который выше похвалы и приветствий, не обязан подносить дары душам предков, имеет место пребывания, ни изменяющееся, ни постоянное, и не связан никакими условностями» (2. 37).


Подобно тому как он не должен поселяться в монастыре, так же он не должен держать даже единого сосуда, сделанного из золота, серебра или любого другого металла, для милостыни и использования в аскезах.


Так говорит Яма:

«Сосуды, сделанные из золота или железа, не предназначены для аскетов; поэтому нищий не должен иметь с ними ничего общего».


Также Ману:

«Он может держать неразбитые сосуды, сделанные из материалов, отличных от металлов; их очищение простой глиной предписано, как и для ложки в жертвоприношении.

Сосуд может быть сделан из горлянки, дерева, глины или бамбука; ибо только эти сосуды предписаны аскету Ману, сыном Сваямбху» (6. 53-4).


«Он должен есть с листьев, сорванных своими руками, или сухих, опавших сами по себе, но никогда не использовать лист баньяна или священного фигового дерева, или каранджи.

Даже в самых стесненных обстоятельствах он никогда не должен есть с бронзовой тарелки, — ибо тот, кто ест с бронзовой тарелки, поистине ест нечистоты, — ни с тарелки из золота, серебра, меди, глины, олова или свинца».

Более того, он не должен принимать мир, то есть людей, иными словами, учеников.


Говорит Ману:

«Он должен всегда ходить совершенно один, не ища помощи для достижения своей жизненной цели. Озабоченный успехом только себя, он ничего не оставляет и не бывает оставлен» (6. 42).


Также Медхатитхи:

«Место жительства, неприобретение (разрешенного) сосуда, создание запаса (на будущее), принятие учеников, сон днем, праздные разговоры — эти шесть препятствуют образу жизни аскета. Пребывание более одного дня в деревне и более пяти в городе в любое время, кроме сезона дождей, подразумевается под «местом жительства».


«Неприобретение (разрешенного) сосуда» относится к отсутствию даже единого сосуда, сделанного из горлянки и т.д., подробно описанного выше, у нищего, который должен существовать только на милостыню.


«Создание запаса» относится к откладыванию случайной палки или подобного, для использования в будущем, в дополнение к палке и т.д., используемым в повседневной жизни.


«Принятие учеников» относится к принятию учеников ради личной выгоды, стремления к почитанию другими или обретения уважения (в глазах других людей), но не из гуманных соображений.

Знание есть день, ибо оба суть свет; невежество есть ночь; безразличие к практике Знания есть «сон днем».

«Праздные разговоры» состоят в произнесении благословений, расспросах по пути, хождении за милостыней (не вовремя) или поклонении небожителям, оставляя в стороне вопросы, связанные с Атманом».


Не только он не должен общаться с миром, то есть принимать учеников, но он не должен даже видеть их, ибо даже такое видение создает зависимость.

Словами «ни (остальное)» в тексте следует понимать, что аскет также не должен совершать и другие (запрещенные) вещи, указанные в смрити.


Эти (запрещенные вещи) указаны Медхатитхи:

«Аскет никогда не должен касаться этих шести: движимого, недвижимого, семян, металлов, ядов и оружия, так же как он не стал бы касаться мочи и экскрементов.

Он должен избегать на расстоянии алхимии, мирских предприятий, астрологии, торговли и различных искусств и ремесел, так же как он избегал бы чужой жены».


Так описывается избегание всех тех препятствий, связанных с мирской и писаной деятельностью, которые стоят на пути аскета.

Теперь текст продолжает, в форме вопроса и ответа, указывать на величайшее препятствие на его пути и предписывает полностью избегать его:

«Если спросят: «Есть ли какое-либо великое препятствие?» — ответ будет: «Конечно, есть великое препятствие».


"По той причине, что если золото будет увидено нищим с вожделением, он становится убийцей брахмана; по той причине, что если золото будет тронуто нищим с вожделением, он становится паулкасой;

по той причине, что если золото будет взято нищим с вожделением, он становится убийцей своего Я; — по этим самым причинам золото не должно быть увидено, тронуто или взято с вожделением нищим» (Парама. Уп., 4).


То препятствие, которое охватывает множество вещей, конечно, является великим препятствием.

Утвердив, что есть великое препятствие, Господь упоминает золото как такое препятствие.

Если золото будет увидено с вожделением, то есть с полной силой страстного желания, тогда нищий становится убийцей брахмана.

Побуждаемый этой жадностью к золоту, он всегда прилагает усилия для его приобретения и сохранения; не только это, но, оправдывая такие тщетные старания, он начинает поносить учения Веданты, которые объясняют иллюзорную природу феноменального мира и сильную привязанность к его реальности.


Таким образом, тот не имеющий второго Брахман, истина которого так хорошо установлена шастрами, как бы убивается нищим.

Поэтому он поистине становится убийцей брахмана.


Так же говорит смрити:

«Тот, кто говорит, что нет Брахмана, тот, кто противостоит знающему Брахман, и тот, кто считает реальным Брахманом то, что им не является: эти трое все суть убийцы брахмана».


Также:

«Он должен быть известен как убийца брахмана, еретик, отвергнутый всеми признанными школами мысли».


Если золото будет тронуто с вожделением, тогда нищий, который касается его, деградирует до состояния паулкасы (нечистого), то есть настоящего млеччхи (падшего, отверженного).


Такая деградация описывается в смрити следующим образом:

«Тот нищий поистине деградирует, кто (виновен) в совершении этих двух (грехов), а именно сознательного излияния семени и создания запаса богатства».


И золото не должно быть взято с вожделением.

Если оно взято, нищий этим самым действием становится убийцей отрешенного Я, которое есть все Сознание и Свидетель тела и чувств;

ибо он тем самым лишает свое Я его естественного, отрешенного состояния и представляет его как наслаждающегося золотом и подобным.


О глубоко греховной природе такого извращенного представления смрити говорит:

«Тот, кто представляет Я, которое по природе есть одно, как нечто иное, чем оно есть на самом деле, — какой грех не совершается этим вором, который отрекается от своего собственного Я?» (Адипарам, 98.7).


Более того, убийце Я приписываются шрути несколько миров, лишенных даже малейшего оттенка счастья и полных тысячами форм ужасной боли и страдания:

«Те, поистине, есть сферы демонов (асуры), все окутанные густой тьмой. Их достигают после смерти те, кто являются убийцами Я» (Иша., 2).


В видении и касании золота, упомянутых в тексте, подразумеваются соответственно слушание о золоте и разговоры о нем. Во взятии золота подобным образом подразумевается обращение с ним.

Смысл заключается в том, что все, связанное с золотом — будь то слушание о нем, описание его достоинств или обращение с ним, например покупка и т.д. с вожделением, столь же греховно, как видение, касание и взятие его, упомянутые в тексте.


Поскольку видение золота и подобные действия с вожделением являются причинами греха, нищий должен поэтому избегать видения золота, касания его или взятия и т.д.


Преимущество, получаемое от такого избегания золота, излагается следующим образом:

«Тот, кто пребывает в Я, — все желания, таящиеся в его уме, полностью исчезают; он не содрогается от боли; он безразличен к удовольствию. (Происходит) полное оставление привязанности (любого рода), то есть отрешенность от всех вещей, хороших или плохих; он ни ненавидит, ни любит; деятельность всех его чувств полностью прекращается» (Парама. Уп., 4).


Поскольку дети, жена, дом, имущество и другие объекты желания зависят от золота (то есть богатства), когда золото оставлено, те желания всякого рода, таящиеся в уме, исчезают, то есть больше не остаются в уме.

Когда желания прекращаются, ни печаль, ни тоска не вызываются болью или удовольствием, возникающими из предыдущей кармы.

Это было полностью объяснено при обсуждении стхитапраджны.


Поскольку мирская боль и удовольствие вызывают отвлечение, даже в случае желания наслаждения в другом мире, должно возникнуть чувство полного отречения.

Ибо только тот, кто имеет желание к удовольствиям этого мира, жаждет наслаждения в другом мире, выводимого из примера первого.


Следовательно, вполне уместно, что тот, кто безразличен к мирскому удовольствию, должен быть также безразличен и к удовольствию, которое может ожидать его в жизни после смерти.

Поскольку это так, он становится полностью отрешенным от всех вещей хороших и плохих, то есть приятных и неприятных, везде, то есть в этом мире, а также в следующем.


Это также в равной степени относится к ненависти и радости, ибо такой Знающий не ненавидит даже своего заклятого врага, ни радуется при виде кого-либо, делающего ему добро.

Тот человек, который, таким образом, лишенный ненависти и радости, всегда пребывает в Атмане, имеет всю деятельность, то есть направленность всех своих чувств, завершенной.

С таким прекращением деятельности его чувств не будет никакого препятствия к (его достижению) экстатической Концентрации.


Вопрос «Каково их состояние?» был ответен ранее, кратко и подробно; то же самое было расширено в этом месте, в связи с рассуждением об избегании (всякого контакта с) золотом.


Затем текст продолжает завершать тему отречения знающего.

«(Он) становится полностью удовлетворенным в полном исполнении всякого долга, осознавая: «Я есть тот Брахман, который есть всепревосходящее Блаженство и Единое (источник всего) Сознания»» (Парама., 4).

Этот Йогин Парамахамса достигает восхитительного состояния исполнения всех обязанностей, осознавая во все времена: «Я есть Тот Брахман, описанный в Упанишадах как то высшее Я, которое есть все Блаженство и единое Сознание».


Так же говорит смрити:

«Наслаждаясь нектаром Знания вдоволь, полностью удовлетворенный в исполнении всякого долга, для Йогина не остается ничего делать: если что-то остается, тогда его нельзя считать достигшим Знания».


Да дарует нам Господь Видьятхиртха, рассеивающий тьму сердца (светом) Дживанмуктививеки, высшую Цель человеческого существования во всей ее полноте.

Конец Пятой Главы об «Отречении знающего».

ОМ ТАТ САТ


КОНЕЦ

Дживанмукта-гита
Песня освобождённого при жизни