Вэй У Вэй

ВЭЙ У ВЭЙ





Вэй У Вэй (Wei Wu Wei, 14.09.1895 – 5.01.1986) - псевдоним человека, написавшего в период с 1958 по 1974 г.г. серию бесценных книг, разъясняющих все тонкости учений недвойственности - не только адвайты, но и буддизма (чань и дзэн), и даосизма.

Настоящее имя этого неординарного человека - Терренс Грей (Terence James Stannus Gray).

Он родился в Англии в семье богатых ирландских аристократов. Учился в самых престижных заведениях Англии - Итоне и Кембридже, но с учебой у него не заладилось – Итон он покинул через два года, а его учебу в Кембридже прервала война. Тем не менее, его личность невероятно многогранна - он был ученым и писателем, исследователем, египтологом, историком, публицистом, писал пьесы для театра, был театральным режиссером, продюсером и директором, виноделом, владельцем скаковых лошадей, путешественником и мистиком.

Он был дважды женат, оба раза на дочерях русских аристократов. Первая жена была из семьи Римских-Корсаковых, вторая была принцессой Грузии.

Его конь по имени Заратустра выиграл Золотой Кубок, победив на королевских скачках в Аскоте.

Созданный им экспериментальный театр в Кембридже под названием Festival Theatre стал знаменит на всю Европу и перевернул британские представления о театре.

Несколько раз он приезжал в Россию и написал несколько книг о «новом советском театре».

Некоторое время он жил в Мексике, изучая культуру ацтеков, и, вернувшись в Англию, взял себе псевдоним Кецалькоатль.

Затем он все бросил и уехал во Францию. Потом он путешествовал, был в Индии, Китае, на Тайване, в Японии. Об этом периоде его жизни известно крайне мало.

Достоверно известно лишь, что он несколько раз посещал Раманашрам в Тируваннамалае и встречался с Раманой Махарши. Именно в этот период он начал писать под псевдонимом Вэй У Вэй.

Под этим именем он выпустил семь книг, а восьмую - последнюю - написал уже под псевдонимом О. О. О. (ноль в кубе, как он сам выразился).

Этот удивительный человек всю жизнь пытался быть невидимым, скрываясь за псевдонимами и отказываясь фотографироваться, и в то же время жил такой яркой жизнью, что его невозможно было не заметить.

Как писал о нем Поль Брантон (английский журналист, путешественник и ученик Раманы Махарши): «Вэй У Вэй стал просветленным мгновенно и без учителя, подобно Рамане Махарши».

Рамеш Балсекар о Вэй У Вэе

«Переводя беседы Шри Махараджа на английский, я начал замечать в своем переводе отчетливое влияние стиля книг Вэй У Вэя.

У меня нет сомнений, что проницательный читатель сразу заметит следы этого влияния. Помимо языка, мне показалось чудесной демонстрацией универсальности самого предмета то, что произведения ученого и практика философии Дао, такого как Вэй У Вэй, находящегося в тысячах миль отсюда (и вряд ли широко известного), находят свое подтверждение в словах реализованного джняни, такого как Шри Нисаргадатта Махарадж, чье образование, по его собственным словам, позволило ему лишь переступить порог безграмотности!»

История началась с того, что один друг подарил мне экземпляр книги Вэи У Вэя «Открытая тайна» более чем за десять лет до того, как я начал ходить к Махараджу. Когда я прочел ее в первый раз, я вообще ничего не понял, но мне повезло осознать, что эта книга — настоящее сокровище. И я отложил ее, чтобы ее случайно не выбросили вместе с другими книгами во время очередной уборки.

А потом, по какой-то необъяснимой причине, я вспомнил о ней (точнее будет сказать, мысль о ней посетила меня) почти сразу после того, как я начал ходить к Махараджу.

Не могу описать вам свои нескончаемые интеллектуальные замешательства, причиной которых стали эти двое — Нисаргадатта Махарадж и Вэй У Вэй!

У меня постоянно было такое чувство, что они сговорились, чтобы тайно посмеяться надо мной! Это действительно был «сговор», но, как я осознал позднее, его целью было привести к внезапному пробуждению механизм тела-ума по имени Рамеш.

Когда я начал читать Вэй У Вэя (впоследствии я, должно быть, прочел эту книгу не меньше сотни раз—некоторые фразы, да и целые строки постоянно срывались с моих губ во время перевода бесед Махараджа), я поразился его потрясающему для китайца владению английским языком.

И лишь спустя некоторое время я узнал, что Вэй У Вэй был не китайцем, а богатым ирландским аристократом по имени Терренс Грей, получившим превосходное образование в Оксфорде и прекрасно разбирающимся в винах и скаковых лошадях!

Эту информацию мне сообщила одна дама, которая регулярно приезжала к Махараджу. Потом она выслала мне фотографию Вэй У Вэя, на которой она была запечатлена вместе с ним. Он был огромного роста.

Как-то в разговоре с ним она упомянула «Указатели от Нисаргадатты Махараджа», и он выразил желание увидеть книгу. Я выслал экземпляр «Указателей» на его виллу на юге Франции с письмом благодарности за те наставления, которые я почерпнул из его книги.

К сожалению, в то время (В. У. В. было уже 90 лет) он слишком ослаб от старости, но его жена зачитывала ему книгу («Указатели») вслух, и в те моменты, когда он хорошо себя чувствовал, он давал понять, что книга ему нравится.

Наш общий друг рассказал мне, что он назвал ее «Вэй У Вэй без слез».


Вэй У Вэй умер в 1986 году в возрасте 91 года. Его книги наряду с учением Махараджа оказали мне неоценимую помощь. Однако многим они кажутся слишком сложными для понимания.

Я сделал вывод, что главным его наставником был Рамана Махарши из Тируваннамалая, который был и моим самым первым вдохновителем с тех пор, как мне было двенадцать.

Суть учения Вэй У Вэя — отсутствие деятеля. Как говорил Будда: «События случаются, дела делаются, но нет никакого индивидуального делателя».

Интересно, что в индийском писании сказано: «Ты делающий, Ты переживающий, Ты говорящий, Ты слушающий». Очевидно, это означает: ты можешь думать, что ты говоришь, а «другой» слушает, и наоборот.

Но истина в том, что это Изначальная Энергия функционирует через два человеческих инструмента тела-ума, через один из которых производит говорение, а через другой — слушание.

Открытая тайна

Одного слова достаточно, чтобы раскрыть истину.

Шэнъхуй

На случай, если это слово притаилось
где-то здесь...



К читателю

Эта книга, по сути, — обсуждение. Если некоторые пассажи покажутся вам наставлениями, пожалуйста, воспринимайте их как места повышенной яркости, вызванной просветом в облаках непонимания, которые все мы стремимся разогнать.

Автору этих строк нечему научить кого бы то ни было, его слова — просто вклад в наше общее обсуждение того, что неизбежно должно быть для нас самой важной темой, которая только может обсуждаться живыми существами.
Вэй УВэй



Предисловие автора

Пока субъект центрирован в феноменальном объекте и думает и говорит оттуда, субъект отождествлен с этим объектом и ограничен им.

Пока это условие сохраняется, отождествленный субъект не может стать свободным, поскольку свобода — это освобождение от такого отождествления.


Покидание феноменального центра составляет единственную «практику», и это покидание является не актом, намеренно совершаемым отождествленным субъектом, а недеянием (у-вэй), оставляющим ноуменальный центр распоряжаться феноменальной активностью без фиктивного вмешательства воображаемого «я».

Ты все еще думаешь, смотришь, живешь из воображаемого феноменального центра? Пока ты продолжаешь это делать, ты никогда не узнаешь вкус свободы.

Может ли какое-то утверждение быть более классическим?

Может ли какое-то утверждение быть более очевидным?

Может ли какое-то утверждение быть более жизненным?

Однако — на Востоке и на Западе — многие ли ему следуют?


Так может ли какое-то утверждение быть более необходимым?


Замечание:

У Вэй просто подразумевает отсутствие намеренного вмешательства.

Кого я имею в виду, когда говорю «ты»? Я имею в виду «я». Я — всегда я, кто бы это ни произносил, человек или обезьяна, ноуменально или феноменально, отождествленно или свободно — и такой сущности нет.


Р. S. Если тебе понятно написанное выше, нет необходимости читать эту книгу дальше.

Часть первая

Незаметно приходит Великое Пробуждение, и мы обнаруживаем, что эта жизнь — на самом деле великий сон...
И тогда мы оказываемся в стирающем все Единстве. Там совершенная приспособляемость ко всему, что может произойти, — и так мы завершаем отпущенное нам время.

Чжуан-цзы


1. Время и пространство

Мы часто не понимаем природу и преувеличиваем важность «времени» и «пространства».

Нет таких «вещей» (они не существуют сами по себе): они обладают кажущимся существованием, то есть они «функционируют» только как механизм, позволяющий событиям, растянутым пространственно и последовательно, быть познаваемыми.

Они сопровождают события и делают их развитие осуществимым. Сами по себе они не имеют никакого существования.

Это видимости, и их кажущееся существование происходит из событий, которые они сопровождают и делают воспринимаемыми.

Они гипотетичны, как «эфир», условны, как алгебра, — психические умозаключения, помогающие познавать вселенную, которую мы объективируем, и они не предшествуют и не сохраняются отдельно от сопровождаемых ими событий, а используются в функции каждого такого события, когда оно происходит.

Там, где нет событий, нет и необходимости во «времени» или «пространстве» — и в их отсутствие
мы более не ограниченны, поскольку нет того, кто считает себя ограниченным.


Время — всего лишь умозаключение, придуманное в попытке объяснить рост, развитие, протяженность и изменение, которые составляют дополнительную ось измерения за пределом известных нам трех, под прямыми углами к объему.


«Прошлое», «настоящее» и «будущее» — умозаключения, извлеченные из этой временной интерпретации следующего измерения, в котором возникает иллюзия протяженности.

И, следовательно, все формы временности концептуальны и воображаемы.


Таким образом, прорицание, или предвидение, — это восприятие с дополнительной оси измерения, за пределом времени, под четвертым прямым углом, откуда, как в случае с каждым главным измерением, второстепенные воспринимаются как целое, и «причины» и «следствия» так же очевидны в том, что мы называем будущим, как и в том, что мы называем прошлым.

Событие происходит только в уме воспринимающего — одного или нескольких, в зависимости от обстоятельств — и никакое событие не может быть ничем иным, кроме как памятью, когда мы знаем его.

События — лишь психические переживания. События, или память о событиях, — это объективизации в сознании.

2. Псевдопроблема «страдания»

Кто может страдать?
Только объект может страдать.

Я не объект (никакой объект не может быть я), нет ни я-объекта, ни я-субъекта, потому что они оба были бы объектами.

Следовательно, я не могу страдать.

Но кажется, что страдание есть, как и его противоположность, — как удовольствие, так и боль.

Это видимости, но они переживаются.

Кем или чем они переживаются?

Они, очевидно, переживаются посредством отождествления того, что есть я, с тем, что не есть я, или, если хотите, тем, что не есть мы, иллюзорно отождествленным с тем, что мы есть.


То, что мы есть, не знает боли и удовольствия.

То, что мы есть как таковое, вообще ничего не знает, поскольку

нет никакой объективной сущности, чтобы испытывать переживание.

Какими бы интенсивными ни казались ощущения, в сне проявленного они — следствия причин во временной последовательности, и вне временной
последовательности, в которой они развиваются, они не являются ни причиной, ни следствием.


Нет никого, кто мог бы страдать.

Нам кажется, что мы страдаем, из-за нашего иллюзорного отождествления с феноменальным объектом.

Давайте, по крайней мере, поймем это.

То, что есть мы, - неуязвимо и не может быть не свободно.

II Волеизъявление

Получается, что волеизъявление — это иллюзорное предположение, простая демонстрация со стороны наполненной энергией я-концепции, выражающаяся в неудаче или осуществлении и, таким образом, являющаяся источником и объяснением концепции кармы.

Живые существа, таким образом, «проживаются», как часто указывается философами и отмечается метафизиками, и психосоматический феномен неизменно подвержен причинности.

Вот почему чувствующие существа как таковые, как вновь и вновь повторяется в «Алмазной сутре», приписываемой самому Будде, не являются сущностями.

И по той же причине, поскольку как феномены они не существуют ноуменально — хотя они не могут быть сущностями или вообще чем-либо объективным — тем не менее, они есть ноумен.

А ноумен, будучи по определению абсолютно лишенным и следа объективности, не существует, не может быть, в каком бы то ни было смысле — поскольку все формы бытия непременно должны быть объективными.

Здесь язык нас подводит, его надо оставить позади, как плот, переправивший нас через реку.

Все, что мы можем сказать, — это:
«То, или все, чем являются чувствующие существа, само не существует».

Если это непонятно, оно покажется неудовлетворительным, но будучи понято, оно приносит свет и откровение, и причина очевидна: понимание «само» есть ноумен, которым мы являемся.

Но здесь требуется вечное напоминание: феномены, каковыми, согласно самому термину , мы видимся, — это не что иное, как ноумен,

а ноумен — то есть все, чем мы являемся, — хотя сам по себе и не существует, есть как феномены (как видимость).

«Волеизъявление», таким образом, хотя его и нет — феноменально это лишь видимость — есть ноуменально и может рассматриваться как объективизация ноуменальности.

В этом контексте мы знаем его как буддхи, или праджню, интуитивное внутреннее видение и, когда мы знаем его,

оно является нами самими, всем, что мы есть, которое — в этом знании — мы познаем, поскольку то, что мы есть, и есть познание этого.


На самом деле это очень просто, пока не пытаешься облечь это в слова.

III Определение воли

Пожалуй, проблему воли проще понять, если задать вопрос: кто прилагает волю и кто ощущает ее результаты?

Феноменально есть видимая причина, которую можно назвать эго-волей,
и психический результат, который может быть удовлетворением или разочарованием.

Результат обусловленной «воли» — это следствие причин, для которых воля — опосредованная причина-следствие, и видимый психосоматический аппарат испытывает этот результат.

И в отношении такой «воли», которая есть не-воля, у вэй, или бодхи, окончательным результатом будет интеграция.

Чтобы могла быть воля и ее результат, должна быть какая-то сущность, ее прилагающая и испытывающая этот результат.

Если обнаружится, что такой сущности нет, тогда и воля не сможет существовать, кроме как в виде концепции.

Ноуменально воли нет, потому что нет я. Феноменально только спонтанность ненамеренна.


Но поняв, что воли нет, можно найти способ стать открытыми, причем именно эта «воля», которая есть не-воля, может освободить нас, кажущихся объектов,
от ограниченности, вызванной отождествлением с объективизацией,

которой мы никогда не были, не являемся и никогда не станем.

IV Наблюдения

Жить без волеизъявления — это противоречие в терминах (если только не поменять «жить» на «проживаться»).

Не реагировать на события в результате понимания этого — значит жить без волеизъявления (или «проживаться»).


Интеллектуальное понимание — это обусловленная причина.

Интуитивное понимание может быть необусловленной причиной.

Ибо причина и следствие разделены во Времени, но Безвременно они одно.

4. Говоря проще

Только объект может страдать, но феноменально субъект и объект, будучи одним целым, вращаются подобно монете, так что интервалы между орлом и решкой невоспринимаемы.

Поэтому боль или удовольствие кажутся непрерывными.


Ноуменально, напротив, нет никакого объекта, чтобы испытывать боль или удовольствие.

Ноумен неуязвим, по-другому и быть не может. Ноумен — это непроявленныи аспект того, чем мы, чувствующие существа, являемся, а феномен — наше проявление.

Поэтому в проявленном состоянии мы должны испытывать боль и удовольствие, а в непроявленном не можем переживать ни то ни другое.


Оба аспекта постоянны и одновременны,

один подчинен времени (которое сопровождает все проявление, делая развитие событий воспринимаемым), другое — безвременно.


Ноумен — безвременное, беспространственное, невоспринимаемое бытие — это то, что мы есть,

а феноменальность —- временная, конечная, воспринимаемая чувствами — то, чем мы кажемся как отдельные объекты.


Феномены, будучи подчиненными времени, — непостоянные, иллюзорные фикции сознания, но они есть не что иное, как ноумен в проявлении, в контексте сна (одном из нескольких контекстов сна — психических состояний, вызванных сном, наркотиками, удушьем и т. д.).


А ноумен — это ничто, ничто на уровне фактов, восприятия, сознания (а значит, объективно), то есть не вещь, кроме как в проявленном феноменальном виде.


Таков смысл «загадочных» противоречий, излагаемых мудрецами:

«форма есть пустота, пустота есть форма», «сансара есть нирвана, нирвана есть сансара», «феномены и ноумены есть одно» и т. д.



Вот почему Хуанбо мог сказать («Ванълинские записки»):

«Люди пренебрегают реальностью „иллюзорного“ мира»

«Ни в коем случае не разделяй Абсолют и чувственный мир»

«Чем бы ни было Сознание, тем же является и феноменальность — они оба одинаково реальны и равнозначны в Дхарме-Природе.

Тот, кто постигает эту истину интуитивным прозрением, становится Буддой и достигает Дхармы».

«Вся видимая вселенная ЕСТЬ Будда»



Но, цитируя Хуйнэна, он также может сказать, и часто в том же контексте:

«Никогда не было ни единой вещи,

Так на чем может скапливаться пыль?»

«Полное понимание этого должно прийти прежде, чем они смогут вступить в Дао»

«И в заключение, помните, что от первого до последнего ничто, даже крошечное зернышко чего-либо воспринимаемого (постижимого, достижимого, осязаемого), никогда не существовало и не будет существовать»



И последнее:

«Видя одну вещь, видишь ВСЕ».
(То есть все восприятие есть сознание Будды, сама жизнь- сновидение есть сознание Будды.)

«Крепко держись одного принципа, все остальные ничем не отличаются».



Так каков этот принцип?

«Еще раз: ВСЕ феномены в основе своей лишены существования, хотя нельзя сказать, что они не существуют. .. .Более того, Сознание — это не Сознание.

...Форма на самом деле тоже не форма. Так что, если я сейчас скажу, что нет ни феноменов, ни Изначального Сознания, ты начнешь осознавать интуитивную Дхарму, безмолвно передаваемую Сознанию Сознанием.

Поскольку феномены и не-феномены — одно, нет ни феноменов, ни не-феноменов, и единственно возможная передача — Сознанию Сознанием».

«Более того, рассматривая таким образом тотальность феноменальности, ты рассматриваешь тотальность Сознания. Все эти феномены по сути своей пусты, но Сознание, которому они тождественны, не простое ничто»



Эта глава 37 из «Ваньлинских записок» — по-видимому, самое понятное и ценное изложение абсолютной истины.

В ней он утверждает, как приводится выше, что, видя одну вещь — видишь ВСЕ.

Что это за вещь, и видим ли мы ее? Несомненно, она заключается в том, что феномен и ноумен — одно.


Проводя различие между Видимостью и ее источником, которые оба существуют только концептуально, мы не должны забывать эту «одну вещь» —
что они одно.


Однако если мы видим эту одну вещь как «одно» — значит, мы не видим ее, значит, она ускользнула от нас.

Это не «одна вещь», потому что вещь — это объект.

На самом деле мы никогда не сможем «увидеть» ее, поскольку здесь

видение — это не-видение, в котором нет «видящего» и никакая «вещь» не видится как таковая.


Неужели мы еще не поняли этого? Разве мы не можем постичь это интуитивно?

Глаз не может у видеть сам себя. Искомое и есть ищущий, видимое и есть видящий, который не является объектом.


«,,Одно“ — это концепция, и потому объективно, а „это“ лишено и малейшего следа объективности». (Хуанбо)



Мы не можем увидеть (найти, ухватить, достичь, потрогать) это, потому что «мы» никакие не объекты, и «это» не объект, и чем бы «мы» ни были ноуменально, тем же ноуменально является и «это».


Итак, мы одно, но в ноумене нет объекта под названием «одно», поскольку, как было сказано выше, не существует такой вещи (объекта), как ноумен.


Это не-видение, не-видя которым видишь ВСЕ;

один принцип, которому тождественны все остальные;

одна проблема, решив которую решаешь все остальные разом;

центр центров, из которого воспринимается все.

II

Но феноменальные объекты, или проявленный ноумен, хотя и не отличны от ноумена и могут знать это, даже осознавать это через свой феноменальный психический механизм под названием «интеллект»,

не могут «проживать» это в своем индивидуальном пространственно-временном концептуальном
существовании, подчиненном временному и иллюзорному процессу причинности.

Это все, чем они являются, и им, следовательно, нечего достигать, постигать или иметь.


Но чтобы «прожить» это в каком бы то ни было смысле помимо объективного понимания того, чем оно является, и, соответственно, чем являются они сами, они должны расфеноменизировать себя, разобъективировать себя, разотождествить свою субъективность с ее спроецированной феноменальной личностью, подчиненной концепции «я».


Эта настройка получила много имен, но, тем не менее, не является событием или переживанием — поскольку нет никакого объекта, с которым это могло бы произойти, только видимость.

Это метаноэзис [от греч. «мета» (за, после) и «ноэзис» (мышление)] посредством которого выясняется, что эта вымышленная привязка, или отождествление, не существует и никогда не существовала — поскольку это фикция.


Это перенос субъективности с кажущегося объекта на абсолютный субъект, которому она и принадлежит по праву, с феномена на ноумен, с иллюзорного края на иллюзорный центр (поскольку у бесконечности не может быть центра), с предполагаемого индивида на универсальный Абсолют.

Это пробуждение от феноменального сновидения «жизни», заключенной в рамки чувственного восприятия и предполагаемого «волеизъявления», —

в безличную беспредельность ноуменальное, в которой любая возможная проблема феноменальной «жизни» исчезает, не оставляя и следа.

5. Рассматривая геометрически

Из каждого следующего измерения все предыдущие могут восприниматься как целое. Например, кубическое пространство, или объем, содержит в себе длину и ширину (т. е. плоскую поверхность) и высоту. Разве из этого не следует, что мы можем видеть объем только со следующей, четвертой, оси измерения, и, соответственно, чтобы воспринять ее, нам надо наблюдать с пятой?


Итак, мы наблюдаем феноменальную вселенную, которая предстает перед нами в трех измерениях — длине, ширине и высоте, — с четвертого измерения, которое может быть тем, что мы называем длительностью, но чью геометрическую характеристику мы можем воспринимать, только если разовьем способность наблюдать с дальнейшего измерения, находящегося под прямым углом к тем, с которыми мы уже знакомы.

Феноменальное видение, таким образом, обычно заключено в трех измерениях, наблюдаемых с четвертого. Это восприятие видимости как объема.

Вероятно, однако, что некоторые живые существа видят только в двух измерениях — длине и ширине, или плоскостях, горизонтальных или вертикальных — и что третье, объем, — это предположение, которое они не осознают, хотя и смотрят именно из него.

Если приравнять феноменальность к трехмерному восприятию, не можем ли мы тогда допустить, что основная характеристика ноуменальности — восприятие с дальнейшего измерения?

Если бы это было так, тогда — говоря языком геометрии —

то, что мы называем «Пробуждением», есть пробуждение к следующему полю зрения,

то, что мы называем «Освобождением», есть свобода от ограничений кубического зрения, в которое мы заключены,

и «Просветление» есть внезапная яркость дальнейшей «вселенной», включающей три предыдущих измерения, в ограничивающей тьме которых мы двигались на ощупь.


Это три термина, описывающие перенос субъекта в центр, из которого он может воспринимать объекты в дальнейшей, более широкой и совершенной перспективе.

Если это так, тогда те, кто «пробужден», то есть воспринимают следующее измерение — то, из которого мы обычно наблюдаем и которое, следовательно, наше, — сами воспринимают из еще более дальнего измерения, пятого.

Если бы в таком случае существовала какая-то сущность, воспринимающая «пробужденного», она воспринимала бы пятое измерение из центра шестого.


Здесь могут вмешаться метафизики, указывая на иллюзорную тщетность чисто теоретической концепции бесконечной регрессии.

Не может существовать никакой сущности, есть только восприятие в каком-то виде, и весь процесс — просто феноменальная интерпретация ноуменальности.

Это, таким образом, находится в рамках иллюзорной науки феноменальности и может помочь нам понять только видимый механизм, посредством которого феноменальный объект может познать ноуменальность.


Мы знаем — со слов учителей, если не обладаем собственным опытом, — что «Пробуждение» сопровождается скорым, если не одновременным, устранением всех феноменальных «проблем».

Это подобно выбиванию дна у бочонка, так что все запутанное, «нечистое» содержимое нашего феноменального сознания (феноменальный аспект, или отражение, Сознания) исчезает.

Вместо того чтобы решать проблемы по одной, подобно отсеканию голов гидры, которые вырастают снова, здесь все проблемы исчезают сразу и навсегда (как результат), будто гидру пронзили в самое сердце.


Но разве это не точная копия того, что мы пытались определить геометрически?

Мы предположили, что перенос центра предполагаемой сущности (псевдоцентра) к дальнейшему, более глубокому центру откроет следующее измерение, из которого все предыдущие измерения будут восприниматься в более широкой перспективе.


Предположив, что это и есть конечная перспектива, или даже если и нет, если этих перспектив бесконечное множество, разве это не точное описание механизма того, что означает термин «Пробуждение»?

6.

«Меня нет, но вселенная есть я»
(Ши Тоу, 700-790 до н.э.)

Логический анализ интуитивного знания

Объекты познаются только как результат реакции органов чувств чувствующих существ на разнообразие раздражителей.

Кажется, что эти раздражители исходят из источников, внешних по отношению к реагирующему механизму,

но этому нет другого подтверждения, кроме свидетельства самого реагирующего механизма.


Объекты, таким образом, — просто догадка, поскольку они лишены какого-либо доказуемого существования отдельно от познающего их субъекта.


Поскольку сам субъект непознаваем с помощью органов чувств как объект, он тоже лишь догадка.

Раз действительное существование как объекта, так и субъекта не может быть доказано, значит, существование — не более чем концептуальное допущение, которое с метафизической точки зрения недопустимо.

Таким образом, нет обоснованного подтверждения существования мира, внешнего по отношению к сознанию воспринимающих существ, чей внешний мир тогда — не что иное, как познающие его, то есть сами воспринимающие существа.

Но не может быть и обоснованного подтверждения существования самих воспринимающих существ — ни как объектов, ни как субъектов, — которые в таком случае являются лишь концептуальным допущением сознания, в котором они сознаются.


Отсюда следует, что «сознание» также может быть лишь концептуальным допущением без подтвержденного существования.

Что тогда может обозначать это допущение сознания?

На этот вопрос можно ответить только в метафизических терминах, согласно которым

сознание можно рассматривать как проявленный аспект не- проявленного.

Это, видимо, последнее из возможных приближение к выражению концепции того, что по определению непостижимо.


Почему это так? Это должно быть так, потому что

источником концептуальности не может быть концептуальность, а только не-концептуальное,

поскольку то, что постигает объективно, должно обязательно исходить из объективно несуществующего, проявленное — из непроявленного, так как концептуальность не может постичь или объективировать саму себя — как глаз не может увидеть себя как объект.


Следовательно, сознание можно описать как чистую не-концептуальность, «чистую» — потому что она не замутнена ни концептуальным, ни неконцептуальным, что подразумевает полное отсутствие как утверждающей, так и отрицающей концептуальности.

Не будучи объектом, даже концептуально, никакое «это» не может существовать.

Нет никакой «вещи», чтобы иметь название, а там, где нет объекта, невозможен никакой субъект, из чего неминуемо следует полное отсутствие бытия.

Все, что мы можем сделать в отношении того, что мы есть, которое для нас должно быть объективировано как «это», чтобы мы имели возможность говорить о нем, — рассматривать «это» как ноумен феноменов.

Но поскольку ни то ни другое не существует объективно,

с феноменальной точки зрения это можно понять как абсолютное отсутствие, из которого возникает все присутствие.

Но сознание, или «Ум», не «проецирует» феноменальную вселенную:

«оно» ЕСТЬ феноменальная вселенная, проявленная как его объективное «я».


Метафизика, полагаясь на интуицию или прямое восприятие, больше ничего не добавляет и указывает на то, что никакое слово, будь то Абсолют, Логос, Бог или Дао, не может быть ничем, кроме концепции, которая как таковая не имеет никакой фактической достоверности.

То-Что-Есть не может быть ни субъектом, ни объектом, не может быть названо или помыслено и его реализация есть окончательное пробуждение.

На него можно только указать, как в процитированной выше фразе:

Меня нет, но видимая вселенная есть я.

7. Унесенные умом

Прошлое ушло.

Но Настоящее становится Прошлым, прежде чем мы можем познать его, то есть прежде чем завершается сложный феноменальный процесс чувственного восприятия, передачи и концептуализации.

Значит, Настоящее тоже ушло.


А Будущее? Мы не можем познать его, пока оно не станет Прошлым, поскольку познать его в Настоящем невозможно.


Как оно вообще может существовать — ведь мы не можем познать Прошлое (которое ушло)?

Конечно же, не можем — мы не можем познать ни Будущее, ни Настоящее, ни Прошлое.

Как тогда они существуют — если они вообще существуют? И если какое-то из них существует, то какое?

Или они все существуют как единство, нерастянутое в пространстве-времени, — некоем пространстве-времени, которое гипотетически обретает видимое существование одновременно с ними, чтобы сделать их познаваемыми?


Очевидно, что ни одно из них не существует как вещь в себе, как независимые объективные события, как феномены, отделенные от познающего их.

Будущее — Настоящее — Прошлое — три иллюзорных аспекта одного субъективного феномена, известного как «познание».

8. Нет ума

Феноменальная жизнь видимой вселенной — не что иное, как объективизация: все, что мы считаем «жизнью», — просто процесс объективизации.

Жизнь для обычного человека — непрерывный процесс объективизации.

С утра до ночи и с ночи до утра он не перестает объективировать, прерываясь лишь на время сна без сновидений.

Это и есть проявление — это и ничто иное, поскольку, когда объективизация прекращается, объективная вселенная исчезает — как в глубоком сне.


Но когда чаньские монахи «сидят», они стремятся опустошить ум, практиковать пост ума, поскольку пока ум «постится», нет концептуализации.

Тогда не возникает ни одна концепция, даже я-концепция, а в отсутствие я-концепции ум «чист» (свободен от объектов).

Тогда и только тогда он является самим собой, тем, что он есть, и таким, какой он есть.

Когда это становится постоянным, объективно оно называется просветлением, когда временно—может называться самадхи.


В состоянии поста ум «пуст», только когда в нем полностью отсутствуют объекты.

Сам он не отсутствует, а полностью присутствует — тогда и только тогда.


При этом «объективизация» не заменяется «субъективизацией» — отсутствует и то и другое, и процесс субъект-объект (при котором субъект, объективирующий себя как объект, таким образом становится объектом, объект которого есть не что иное, как субъект), то есть «вращение» ума, прекращается.

Ум перестает «делать», вместо этого он просто «есть».


В отсутствие объективизации видимой вселенной нет, но мы есть, потому что то, что мы есть, — это то, чем является видимая вселенная, а то, чем является видимая вселенная, — это то, что мы есть, двойственное в присутствии, недвойственное в отсутствии, разделенное лишь в проявленном.

9. Разве не Все мы?..

I

Ты не замечал? Сколько людей, пишущих о буддизме, даже о чистом чань (дзэн), выражают свои мысли так, что чувствующее существо видится как инструмент, то есть нечто, имеющее объективное существование?

Разве не так же происходит, даже когда сам предмет нашего обсуждения — несуществование «я»? Многие ли из нас не делают так? Спрошу даже, сколько есть текстов, составленных не по этому принципу?

И, тем не менее, многие знают, что это не так, что так быть не может.

Конечно, мы читали «Алмазную сутру», возможно даже не раз, в которой, как считается, сам Будда повторял вновь и вновь в различных контекстах, что

не существует никакого «я», отдельного «индивидуума», «существа» или «жизни».

Если мы сами не увидели этого, то разве не логично предположить, что мы доверимся Будде и применим его слова на практике?


Увы, нет. Это слишком трудно — обусловленность слишком сильна.

Однако без понимания, без этого основного понимания, на что мы можем надеяться?

Как бы ни было широко наше понимание в других областях, без этого понимания мы даже не вступили на путь — путь без пути, ведущий никого из не-оттуда в не-здесь.


У нас нет феноменальных учителей, нет гуру — наши учителя, наши гуру неотделимы от нашей внутренней природы.

Как грустно и насмешливо они улыбаются, когда мы заглядываем внутрь!

II. Кто это СДЕЛАЛ?

«Что ты сказал?»
«Кто они?»
«Кто все это пишет?»

Ну а кто все это читает?
Кто там есть, чтобы делать что-то или казаться, будто делает что-то?
Ну, ну, что за вопрос! Вот уж действительно, кто?!

Никто, разумеется, кто там может быть?

Это же очевидно, аксиоматично, элементарно!

С самого начала не было ни единого «кого-то».

Перефразируя Хуйнэна:

«кто», абсолютно отсутствуя ноуменально, вездесущ феноменально.


Кто задает вопрос «Кто?».

Ищущий, который есть искомое, искомое, которое есть ищущий.

Он сделал это!

10. Абсолютное о нас

Несмотря на видимость обратного,
ничто, отличное от концептуального,
не совершается чувствующим существом, поскольку

чувствующее существо объективно есть лишь фантом, иллюзорная фигура.


И ничто не совершается через психосоматический механизм как таковой, кроме производства иллюзорных образов и интерпретаций, так как их существование
тоже кажущееся, воображаемое, или иллюзорное.


Все феноменальное существование гипотетично.

Все качества чувствующего существа — форма, восприятие, сознание, воля, знание — это выдумки ума, который «сам по себе», то есть как таковой, также лишь гипотетичен.


Каждое действие, каждое его движение, в протяженности и продолжительности воображаемое таким образом, чтобы его можно было воспринимать органами чувств (то есть в рамках пространства и времени), сновидится, или воображается сновидящим, лишенным качества себя, объективного бытия, — другими словами, гипотетическим умом.


Этот гипотетический ум есть Воспринимающее, Различающее Разделение ума в его субъективном аспекте, понимаемом феноменально,

и Воспринимаемое, Различаемое Разделение в его объективном аспекте.

Но воспринимаемое и есть воспринимающий, различаемое есть различающий, субъективный и объективный аспекты
только кажутся двумя в проявленном.


Мы есть первое:
мы кажемся последним, но в непроявленном они не два.


Все сознаваемое — часть фантазии жизни, то, как мы представляем себя, — неотъемлемая часть этой гипотетической вселенной.

Чувствующие существа полностью находятся в ней и никоим образом и ни в какой степени не отделены от нее, как они сами часто полагают, когда представляют себя инструментами, через которые формируется объективная вселенная, поскольку она формируется не через них, а вместе с ними — как одним из ее проявлений.


Это легче понять на примере сна, который мы рассматриваем из состояния бодрствования, в то время как в сновидении-жизни мы по-прежнему спим.

То есть «мы» — персонажи сна, феноменальные объекты сновидящего субъекта в сновидении жизни.

Наши снящиеся «я», кажущиеся независимыми, как в жизни,
с позиции пробуждения видятся марионетками, начисто лишенными возможности собственного проявления воли.

И само сновидение никак не зависит от них, они лишь элементы внутри него.


Они, думающие, что живут и действуют независимо, — все снятся, они приводятся в действие так же полно и абсолютно, как марионетки приводятся в действие кукловодом.

Такова наша кажущаяся жизнь, на этой кажущейся земле, в этой кажущейся вселенной.


Все, что видится во сне, — продукт сновидящего ума, субъектно-объектного процесса, называемого «причинностью», внутри сознания, в котором он возникает.


Он неотделим от сознания, он — само сознание, и больше нет ничего, что ЕСТЬ.

Но «сознание» по сути — всего лишь концепция: это не вещь, не объект, и потому не имеет субъекта.


На него можно только указать как на Непроявленное,

и даже такое указание будет лишь проявлением непроявленного.


Но эти элементы сновидения, обоих сновидений, не есть ничто в смысле полного отсутствия.

С позиции «ноуменальности» они — нечто. Они — то же, что и тот, кому они снятся, что и То-Что-Сновидит их.


Все в сновидении есть его сновидящий, а это, как мы видели, — субъективный аспект сознания, поскольку объект и есть субъект — субъект, наполняющий его, живущий в нем.


Таким образом, это «нечто»,
которым они являются, есть «все»:

объективное, феноменальное все, которое субъективно, ноуменально, есть «ничто», но которое как «ничто» остается всем.


Полное феноменальное отсутствие, которое есть полное ноуменальное присутствие.

Все есть ничто, ничто есть все, поскольку ни то ни другое не существует и не не-существует, и только естьностъ есть, не являясь ни бытием, ни не-бытием.


Про воспринимающие существа можно сказать только, что они ЕСТЬ лишь как субъективный аспект сознания (не как объективный аспект),

они сновидят вселенную, объективируя ее.

11. Отголоски

Идея об отдельном индивиде, эго, самости или «я»- концепции — это объект.

Я становлюсь объектом — неминуемо — всякий раз, когда думаю о себе.

И всякий раз, когда я действую «от себя», — действует объект.

Иногда, однако, я действую прямо —
но тогда действует не «я».
«Я» никогда ничего не сознаю.

«Сознание» как таковое — вот все, чем я являюсь.



Позитивное выражение

Ноумен — суть феноменальности,
бытием которого она является, где

бытие Ноумена — это бытие Бытия как такового, то есть отсутствия Не-бытия.

Пустота — суть Формы,
Форма — проявление Пустоты.



Снова

Нет сознающего отдельно от сознаваемой «вещи», нет «вещи», сознаваемой отдельно от сознающего ее.

Но «сознающий» — лишь акт сознавания,
а сознаваемая «вещь» — другая сторона той же монеты.

Следовательно,

«сознающий» и «сознаваемое» не отличаются друг от друга, они «не два» —

они могут быть только «функцией сознавания», функциональным аспектом чистой потенциальности, которая сама по себе не существует феноменально, или объективно, отдельно от своего проявления как сознающего-и-сознаваемого.

Наблюдающий не может наблюдать наблюдающего.

Вопрошающий есть Ответ.

«Если ты полагаешь, что что-то НЕ является Праджней, позволь услышать, что это» —Хуйхай.

Так зачем называть это «Мудростью»



Определение «ноуменальной жизни»

Находиться в не-объектных отношениях со всеми вещами — значит жить ноуменально.

Жить без проявления воли — значит находиться в не-объектных отношениях со всеми вещами.

Прекращение объективизации, или чистая мысль, предшествующая «имени и форме» (интерпретации), — это жизнь без проявления воли.


Это нянь ву-нянъ, синь ву-синъ, вэй в у-вэй, «движимый лишь Волей Бога» (Чжуан-цзы ).

У тебя нет объективного существования (как «тебя»),
Как нет и субъективного существования (как «тебя»),
Потому что «существование как субъекта» сделает субъект объектом — которым он быть не может.
Ты существуешь лишь как само существование.



Харакири

Если привязанность должна быть отброшена, то само отбрасывание также должно быть отброшено.

Но поскольку отбрасывание — это волевой акт, он должен отбросить сам себя.

Можем ли мы отбросить то, чем никогда не обладали?

Что может «делать» или «иметь» хоть что-нибудь?

Давайте начнем с нахождения этого «мы».



Внутреннее видение

Все есть то, что мы есть: каждый объект является своим субъектом, и то, что мы есть, — «наш» субъект.

Ноуменальное видение — это просветленное видение, феноменальное видение — непросветленное видение: это единственная разница между ними.

Почему так? Потому что ноуменальное видение видит феномены ноуменально, и тогда феномен так же ноуменален, как и сам Ноумен.

Будучи отождествленным с не-бытием, ты можешь быть лишь зеркалом.

«Надо отождествиться с небытием и отражать целое, так как истина однозначна и окончательна», —
Се Линъюнь (385-433).

12. Космический континуум

У круга только один центр. Но космический круг, будучи бесконечным, имеет бесконечное множество центров, причем каждый из них — центр целого, которое вследствие своей бесконечности не является ни кругом, ни не-кругом, так что его центр также не является ни центром, ни не-центром.

Таким образом, центр, будучи вездесущим, сам является кругом, и понятие индивидуальных центров внутри бесконечного круга — тщетная и ненужная концепция.


Метафизически такова диаграмма космоса и простая иллюстрация позиции феноменальных существ в пятимерной феноменальной вселенной, в которой

они не являются ни чем-то, ни ничем, ни центрами, ни не-центрами — поскольку они и центр, и целое.

13. Прошлое, настоящее и будущее

Прошлое — это мнемонический отпечаток события, наделенного длительностью — психическим механизмом, благодаря которому происходящее можно воспринимать и сознавать как последовательное событие.


Не существует такого «бытия» или «вещи в себе», как «прошлое»,
которое только предполагает «событие», растянутое в воображении в последующее «событие» и так далее до бесконечности.


«Прошлое», таким образом, — лишь метод указания на замещенные элементы в последовательности протяженностей в гипотетическом «времени».

«Прошлое» не имеет никакого независимого существования,

как и чисто теоретическое «настоящее», лишенное на самом деле какой-либо длительности,

и «будущее», представляющее собой домыслы о возможном продолжении событий в той же гипотетической последовательности.


Последовательное развитие любого сюжета сновидения —это аспект механизма его представления, в соответствии с которым он концептуально разрабатывается.


Придание действительности таким выдумкам, какими бы остроумными они ни были, необоснованно.

«Жизнь», таким образом, как последовательность событий, воображается, а не «проживается», как и любое сновидение, а «время» если и является вообще чем-либо, то уж точно полным вздором!


Примечание: «Причинность», зависящая от «времени» (длительности, продолжительности), — лишь лабораторный инструмент, и сама по себе, как «вещь», абсолютно иллюзорна.